Темный час рассвета

— Это моя невеста. Кстати, а поблизости есть ювелирный магазин? Я как-то никогда…

У бабушек брови поползли вверх. Они переглянулись. Одна даже лукаво переглянулись. До сих пор я нес домой только спиртное и съестное. А тут такое! Значит, дело серьезное.

— Вот же рядом! Туда… потом туда! И сразу увидите. А называется он «Находка». Значит, нашел ваши денежки.

— Спасибо! Что бы я без вас делал? Вы мои ангелы-хранители! Вот что значит связь поколений!

Я возвел глаза кверху. По небу плыли большие белые облака с севера милого в сторону южную.

За прилавком стояла пышногрудая дама. Такое впечатление, что она по совместительству рекламировала продукцию своего магазина, поскольку вся была увешана ювелирными изделиями. Быстро подобрал для себя кольцо. А вот Наташе…Надо было проконсультироваться у бабушек, как это делается. Уж они такие вещи знают.

— Можете обменять, если не подойдет, — изрекла мадам, окинув меня презрительным взглядом. — Только чек не выбрасывайте! У нас высокая культура обслуживания.

Грудь ее равномерно поднималась и опускалась в такт дыханию. По лестнице на второй этаж ей подниматься будет тяжело.

— Вообще надо приходить с девушкой! — выдохнула она, вытерев лоб ароматной салфеткой.

Я сунул коробочки в карман и поблагодарил золотую статую, пожелав ей всяческих благ и богатств в том числе. Она почему-то нагнулась и посмотрела на мои ноги. Может быть, решилась удостовериться, не занес ли я грязь в их стерильный салон.

Ахнули мои бабульки, когда меня увидели. Я вручил каждой по цветочку и галантно расшаркался. И ведь что удивительно, никто меня не учил манерам, если не считать школы.

— Свадьба-то скоро? — спросила бабушка с длинным смуглым лицом. Ее предки были явно средиземноморского происхождения.

— Ну, вы же знаете нашу бюрократию! Что-нибудь у нас может делаться без проволочек?

Я тяжело вздохнул. Пусть пожалеют меня такого несчастного, страдающего любовными муками.

— Они же считают нас малосознательными, уверены, что мы принимаем легкомысленные решения. Думают, что мы эмоционально незрелые и принуждают нас созревать целый месяц. Конечно, месяц — это длительный срок, но не для людей зрелого возраста.

Бабушки согласно закивали. Одна даже сморщила так лицо, как будто съела целый лимон.

— Евгения Ивановна была бы рада, — говорит бабушка с накрашенными губами. И вздохнула.

Евгения Ивановна — моя бабушка. Да-да, та самая, которая обрекла меня на счастливую беззаботную жизнь.

— Какая она была, бабушка? — спросил я. — Я, к сожалению, с ней редко встречался и как-то мало ее знаю.

— Ну…

Женщины поджимают губки. Они не хотят меня обидеть. Особой любовью она у них не пользовалась, впрочем, как и у родственников. В нашем доме, по крайней мере, не было принято говорить о ней.

— Нелюдимая она была, — говорит с подкрашенными губами. — Губки у нее всегда поджаты.

Значит, мне есть в кого. Это вызывает во мне законную гордость. Разве это плохое качество?

— Не подумай, чего… Наверно, она была неплохим человеком. Да, конечно, была неплохим человеком.

Они старательно подбирают слова. Не хотят меня обидеть. Значит, отношение их ко мне изменилось.

— Поздоровается всегда. Но никогда не сядет, не поговорит. Не расспросит, что и как.

На меня они стараются не смотреть. Подбирают слова, которые бы не обидели меня.

— Гости к ней не ходили, и сама она ни к кому не ходила. Кошка у ней одна и была. Иногда выскакивала на улицу.

А разве желание быть одной — это плохое качество? А философы, великие мыслители?

— Редко, когда что скажет. Такая прям неразговорчивая. Вроде как мы ей и не чета.

— Скажешь, какая хорошая погода, а она «Погода, как погода!», лишь пожмет плечами и пройдет. Ну, села бы, поговорила, новости разные узнала, сама что рассказала.

— На похоронах у нее почти никого не было. Совсем уж мало народу. По пальцам можно было пересчитать.

— И стола, наверно, не устраивали. Да и для кого устраивать, раз народу нет. Это нехорошо!

— Ты скажешь, Прокопьевна! Как это ни устраивали? Устраивали, конечно. Без этого нельзя. Да хоть один человек придет, и то поминки надо устраивать. И стопочку налить.

— Ты там была? А? вот говоришь, лишь бы перечить. А само-то ты бала? Ну, чего губы поджала.

— Нет, не была! Меня никто не приглашал. Вот! А пригласили и пошла бы. И стопочку бы выпила.

— Поминки — это не свадьба. На них не надо приглашать. На них сами приходят, кто хочет помянуть.

— Это, может, в деревнях так сохранилось. Сейчас всё по-другому, ни как раньше. Кто-то дома только родных соберет, а кто в ресторане, если побогаче. Ты же не пойдешь в ресторан, если тебя не звали? Там только по приглашению. И по количеству человек.

Все согласились, что в ресторан, действительно, без приглашения они не пошли бы, потому что в ресторан приглашают по списку. Стараясь не привлекать внимания, я поднялся и ушел. С замиранием сердца поднимался на свой этаж. Вот и решилась моя судьба!

Бабушка, конечно, моя была не сахар. И характер у нее был тяжелый. Поэтому родственники ее не любили. И не общались с ней. Да и она особо никого не привечала.