Тёмный принц

– Атан перед выездом из замка надышался белой пылью, – произнесла Рубин, глядя в карие глаза Ордериона. – Потом на первом же привале принял добавку. А на втором привале спешился и позвал с собой в кусты Сурими. Она отказалась идти. Тогда он стянул ее с лошади, схватил за волосы и потащил туда сам. Все сидели и смотрели на это. И я среди них. – Рубин судорожно вдохнула, а Ордерион погладил большими пальцами ее запястья, стараясь приободрить. – Уволок он ее недалеко. Сурими сначала отбивалась, а потом притихла. А я все смотрела, как елозит ее голова туда-сюда. И слезы по щекам текли, пока Атан… – Рубин скривилась, подавляя плач. – Я спешилась. Остальные разбрелись по сторонам, делая вид, что это их не касается. На обочине дороги валялся камень с острыми краями. «Тяжелый», – еще подумала я. Я подобрала его и подошла к Сурими. Атан этого даже не заметил – так был увлечен. Я просто бросила камень рядом с ней и пошла назад, к лошади. А Сурими, – Рубин судорожно втянула воздух, – схватила его и наотмашь ударила Атана по голове. Он захрипел, рухнул на Сурими и перестал дышать. Поднялась паника. Воины бросились к нему. Все ругались и кричали. Никто не знал, что делать. На Сурими быстро надели кандалы. И пока искали, во что завернуть тело Атана, один из воинов пырнул ее клинком. Она не сразу умерла. Мучилась несколько минут у меня на руках… – Рубин поджала губы, силясь продолжить рассказ. – Вокруг снова поднялся крик. Кто-то клял воина, который убил фрейлину, кто-то пытался успокоить слуг, которые проклинали меня. Никто не заметил, что наступили сумерки. А следом за ними нагрянул и туман. – Рубин виновато опустила глаза. – Я ни разу не пожалела о том, что взяла в руки камень. Но я жалею, что мне не хватило смелости нанести удар самой. Сурими была моей единственной подругой. Единственной, кто знал обо мне все. Нанеси тот удар я, фрейлина осталась бы жива…

– Нанеси тот удар ты, – Ордерион продолжал поглаживать ее запястья, – вас с Сурими доставили бы в Белый замок, и казнь привел бы в исполнение мой отец. И это был бы лучший исход дела. А худший обернулся бы вашим убийством в том же лесу. Не кори себя за то, чего не совершала. Ты принесла Сурими камень и позволила фрейлине самой сделать выбор. А во всем, что случилось, виноват мой брат. И я не прошу его простить. О нет, – покачал головой Ордерион. – Атан понес наказание. Точка.

Ордерион обнял Рубин, позволяя рыдать на своем плече. Он не лукавил, когда говорил о заслуженном наказании. Насилие над слабой женщиной на глазах у собственной жены… В какое животное превратила белая пыль его брата? И кто виноват в том, что Атан стал таким?

Рубин начала успокаиваться, а Ордерион продолжал гладить ее волосы.

– Во время выброса маны я убил очень многих людей, – прошептал Ордерион. – Не тех, кто был в чем-то виноват, невинных. Я не рассказывал тебе об этом, потому что до сих пор испытываю вину и стыд за то, что произошло. Когда мне исполнилось десять лет, Верховный повелитель силы взялся лично меня обучать мастерству управления маной. Отец отправлял меня в Небесный замок четыре раза в год на один месяц, где я постигал науки и тренировал навыки. Мне нравились те занятия. Было интересно овладевать силой, играющей на кончиках пальцев по одному велению собственного желания. А потом я узнал, что существуют целители, ману которых используют для оздоровления и сохранения молодости. И эти целители погибают, когда другие повелители выкачивают из них все до последней капли. Но поразило не это, – Ордерион отстранился и заглянул в заплаканное лицо Рубин, – а то, с какой обыденностью и легкостью Верховный рассказывал мне о сборе маны для юни. Не только целебной, а обо всей мане в нашем мире. И о смертниках, имена которых на юни не пишут. То, что мне казалось ужасным и несправедливым, страшным и чудовищным, для него было чем-то само собой разумеющимся. Прошло два года. Отец стал чаще отправлять меня в Небесный замок. «Из тебя выйдет превосходный гонец смерти», – повторяли мне все вокруг, даже не догадываясь, что эта участь мне претит. Гонцы смерти – самые сильные среди повелителей. Самые одаренные. Мой отец один из них, как и Верховный повелитель силы. На данный момент мне известно всего о двадцати гонцах смерти. Они служат ордену повелителей и следят за соблюдением наших законов. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, я решил, что достаточно силен для того, чтобы начать самостоятельно заряжать юни. Вооружившись редкой книгой, я заперся в своей комнате в Небесном замке и начал «творить»… – Он отстранился от Рубин и неодобрительно покачал головой. – Я хотел из обычного камня создать юни света. Как пульсар, только не обжигающий, а заменяющий масляные лампы. Ну и сотворил это. – Ордерион предъявил каменную руку.

– Боги, – упавшим голосом произнесла Рубин.