Тень ее высочества

«И эти наказания призваны повысить порог их чувствительности, – закончил мою возмущенную отповедь Грэм. В его тоне мне почудились нотки недовольства. Недовольства мной. – У каждого народа своя культура, ты не вправе осуждать то, чего не понимаешь. Не видя оборотную сторону, легко ошибиться. Например, у сатурийцев десятилеток связывают и оставляют на дне пустого бассейна, который быстро заполняют ледяной водой. Не успел развязать узлы и всплыть, будь добр – отсиди под водой положенное время. Если кто-то и этого не сумел, его откачивают простыми методами, не привлекая целителя».

До меня доходило медленно. Сначала казалось, что Грэм шутит, насмехаясь над моими убеждениями. Но тон его, как никогда, оставался серьезен.

«Зачем такая жестокость по отношению к детям?!»

«Жестокостью станет неподготовленность воина к службе. Думаешь, нас ценят лишь за стойкость к ментальной магии?»

«И много детей захлебывается на таких уроках?» – Было страшно услышать цифру.

«Насколько я знаю, ни одного, – успокоил Грэм и добавил: – Десятая часть группы гибнет во время выпускных испытаний, но это малая кровь».

«Что? «Малая кровь»?!»

Мы бы страшно поругались, если бы ламчерионы не пригласили всех к «столу».

На мой разбалованный дворцовой стряпней вкус свинине не хватало специй. Впрочем, их успешно заменял легкий привкус дымка и зверский голод. Купец закончил трапезу раньше всех. Схватившись за фляжку с вином, он молчаливо пошарил взглядом в поисках емкости для хмельного. Валэри протянула ему свою кружку, и агграссец признательно кивнул. В три глотка он прикончил напиток, плеснув пару капель в костер.

Я усмехнулась. Суеверный. Боится, что пьющий после него сумеет прочесть его мысли. Смешно! Да кому нужно копаться в его голове, забитой размышлениями о прибыли?

После того как все наведались в кустики, Юлиан палкой нарисовал круг. По привычке я расстелила одеяло возле своего попутчика и быстро уснула. Я не сразу поняла, что меня разбудило. Приподнявшись среди ночи на локте, обвела лагерь сонным взглядом. В затухающем костре вяло потрескивали дрова да светились тускло-алым угольки. Где-то вдалеке ухала сова. Ветер играл иголками елей едва слышную свистящую мелодию. До одури пахло смолой и мокрой жухлой травой. Мягко сиял звездный купол чернильного неба над нами. Болезненный стон разрушил умиротворяющую идиллию осенней ночи.

Развернувшись в сторону Юлиана, я уже догадывалась, что увижу.

Стихийник дрожал, словно в лихорадке. Одеяло откинуто в сторону, тело корчится, словно во время пыток. Скрюченные пальцы то сжимаются в кулаки, то отчаянно царапают землю. Предвечная, что нужно сотворить, чтобы так мучиться еженощно?.. Я испытывала жалость к своему спутнику. Не раз наблюдая за его страданиями, я ни о чем не спрашивала. Влезать в душу, доискиваясь его тайн, совсем не хотелось. Если я ничем не могу помочь, к чему пустые расспросы? Пробормотав на древнем языке что-то невнятное, шатен застонал. Из прикушенной губы потекла тоненькая струйка крови. Не в силах смотреть на его муки, схватила парня за плечо. Трясла осторожно, по возможности отклонившись подальше, – по себе знаю, когда будят от кошмара, можно засветить доброжелателю кулаком в глаз. Драться маг не стал. Проснувшись, он, как и раньше, непонимающе уставился на меня. Не помнил, что ему снилось? Или не хотел признаваться, чтобы я не приставала с расспросами? Глупый. Нужны мне его тайны – своих предостаточно.

Юлиан снова уснул. Все повторилось, как во время ночевки в трактире. Он подкатился ближе и подгреб меня под бок – так дети обнимают любимую игрушку. Засыпая под тяжелой мускулистой рукой, я подумала, что к подобному можно и привыкнуть. Такие теплые ощущения…

Утро началось со скандала. Сквозь сладкую дымку полуяви-полусна прорывались сердитые фразы.

– Я больше не потерплю с вашей стороны неуважения! – Рокочущий басок купца.

– Какое неуважение? О чем вы, почтенный? – Голос Яна звучал мягко.

– Почему маг не поставил в известность, что его щит непроницаем изнутри?

– Так это же замечательно, – вмешалась Валэри, – такая защита надежней, хоть и более энергоемка для ставящего.

– Вы должны благодарить воздушника за безопасный сон, а не ругать, – добавил Ян.

– Я сам могу побеспокоиться о своей безопасности! У меня есть сильный амулет, с ним никакие щиты не сравнятся!

– Хорошо, почтенный риэл, сегодняшней ночью можете спать за пределами круга, – насмешливо предложил Юлиан.

Напыщенность агграссца словно ветром сдуло, и он пошел на попятную:

– Нет, я не против, чтобы вы ставили щит. Я огорчен, что вы не предупредили о его непроницаемости. Вон как мне руку обожгло!

Не знаю, чем вчера слушал купец, но Юлиан предупреждал. Когда Валэри завела об этом речь, маг ее перебил, извинившись перед агграссцем.

Когда мы сидели в седле, я спросила, почему он не поставил наглеца на место. И он просто ответил, что не было настроения затевать спор.