Тень ее высочества

Лишь о душе, «подселившейся» ко мне после гибели телохранителя, я умолчала. Двоедушие все равно, что одержимость, которая у многих вызывала отвращение. Йоса Башевиса почитали лишь его последователи да жители Агатграда, города, где он родился и вырос.

– Эва, твоя жизнь изобилует треволнениями, согласен. Но я так и не понял, почему ты винишь себя?

«Я тоже не возьму этого в толк?»

– Если бы я не сбежала, император нашел бы какой-нибудь выход с двумя помолвками, – подавляя всхлипы, ответила угрюмо.

«Ты научилась раздваиваться?»

Сам того не подозревая, Юлиан повторил вопрос сатурийца:

– Хэмеллы умеют раздваиваться? Потрясающе!

И столько сарказма прозвучало в его голосе, что мои слезы вмиг высохли. Я попыталась подобрать слова, чтобы объяснить свое видение выхода из сложившейся ситуации: дочь император пообещал бы Аг-Грассе, меня – протеже Эвгуста. Или наоборот. Хотя нет, отступник использовал бы Мариэллу в своих целях. И вряд ли она после этого смогла бы выйти замуж…

– Странная ты, Эва. Зачем берешь на себя чужую вину? Ты-то при чем? Не верю я, что император подставил бы дочь под удар. Мнительность – беда всех впечатлительных девушек.

Наверное, именно это я и хотела услышать. Оправдание.

Тысячи людей погибли не по моей вине. Хозяева «Серебряного клинка», завсегдатаи этого трактира, противная подавальщица, вывернувшая на меня еду, маг и охотник из придорожного дома – все они сгорели не из-за хэмелла, сбежавшего из дворца, чтобы спасти собственную шкуру.

Я до сих пор чувствовала вину из-за нарушения договора с императором.

– Эй, Эва! – Юлиан слегка встряхнул меня за плечи. – Успокойся, скоро вернутся наши попутчики. Ты же не хочешь, чтобы они задавали вопросы, что случилось.

«Парень прав, – согласился телохранитель, – соберись, стыдно наблюдать, как ты распустила нюни. Нельзя показывать свою слабость чужакам – могут пожалеть, а могут и добить, чтоб не мучилась…»

Сурово, однако, сказал. От сатурийской мудрости в душе шевельнулось неуютное ощущение, и я постаралась выполнить требование Грэма.

Выравнивая дыхание, обратила внимание, как приятно пахнет от Юлиана – послегрозовой свежестью. Когда он меня обнял, утешая, я сразу ощутила особый запах, который некоторое время окутывает человека, прошедшего через телепорт. Я и раньше замечала, но особого значения не придавала, а теперь заинтересовалась.

Когда успокоилась, отодвинулась от мага и учинила допрос:

– Ты только что куда-то телепортировался?

– Я похож на идиота? Или самоубийцу? – Он посмотрел на меня, как на недолеченного больного, сбежавшего из лечебницы при храме Жизни.

– Но запах…

– Что запах? – удивился следопыт. – Извини, ванну под крылом ламчерионы не возят.

– Да я не об этом! – воскликнула с досадой. – От тебя пахнет телепортом.

– Чем? А! Ты об этом. – Он, хмыкнув, успокоился. – Это бодрящее заклинание воздушников, хорошо прогоняет усталость, наш аналог «живой воды».

От знаменитого эликсира Братства я бы сейчас не отказалась. Да только вот беда, сбежав из дворца, прихватить забыла.

– Эва, а ты правда не знаешь, где настоящая принцесса? – осторожно поинтересовался маг. – Или сумела обмануть отступника?

– Смеешься? – хмыкнула невесело. – Кто бы мне доверил тайну государственной важности?

«Это точно – у тебя язык без костей», – ехидно подтвердил Грэм.

Глава 2

Пожирающая Тьма

Северная империя, незаселенные земли,

45-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Оглядев полянку, на которой мы остановились на ночлег, не увидела ни агграссца, ни ламчерионов. Когда они оставили нас с Юлианом вдвоем, я не заметила.

– Кстати, а где купец и наши крылатые друзья?

– Купец залез в корзину, а пегасы ушли в лес. Похоже, собираются связаться со своими старейшинами, чтобы разузнать о захваченных агграссцами соплеменниках.

– Как можно надеть на взрослого ламчериона хианитовый ошейник?

Парень задумчиво уставился в огонь.

– На самом деле это просто. Если взять в заложники половинку-человека, ламчерион переступит все законы ради его спасения.

А ведь Юлиан прав. Без всадника-человека ни один ламчерион не сможет принять вторую ипостась и взлететь в небо. Точнее сказать, сможет, но утратит контроль над яростью и желанием крушить, терзать все живое, что окажется рядом. Всадник для пегаса – единственная возможность побороть безумие, шанс на счастье и продолжение рода. Если верить книге, подаренной племянницей Тристана, у ламчерионов несколько столетий не рождалось чистокровных детей. По сути, пегасы – полукровки, у которых один из родителей – человек. Как умничал написавший книгу жрец, такова воля богов, чтобы дети наследовали достоинства и недостатки родителя-ламчериона. По-моему, жестокая воля.

«У нас говорят – проклятие богов, – вмешался в мысли Грэм. – Рассказать древнюю легенду?»

«Конечно! С удовольствием послушаю!»