Тень ночи

Франсуаза смиренно сделала реверанс и ушла, наградив меня еще одним сочувственным взглядом.

– Боюсь, люди в деревне поймут, что я чужеродный элемент, – сказала я, поднося руку к вспотевшему лбу. – Я не умею произносить гласные звуки, как они. Понижаю голос в конце фразы, тогда как нужно повышать. Я не знаю, когда нужно говорить «аминь». Мэтью, пусть кто-нибудь научит меня молиться. Я должна с чего-то начать и…

– Сбрось обороты, – сказал он, обнимая меня за талию.

Даже через корсет и несколько слоев ткани его прикосновение было успокаивающим.

– Это не устный экзамен в Оксфорде и не твой дебют на сцене. Зубрежка и репетиции здесь не помогут. И прежде чем звать Бидуэлла и Сомерса, тебе следовало бы спросить меня.

– Как тебе удается без конца представать в новом обличье? – удивилась я.

А ведь Мэтью делал это постоянно, из века в век. Разыгрывал свою смерть, чтобы затем появиться в другой стране, говорить на другом языке и называться другим именем.

– Первый и самый главный фокус: перестать делать вид. – Не обращая внимания на мое явное замешательство, он продолжил: – Вспомни, о чем я говорил тебе в Оксфорде. Ты не сможешь жить под лживыми масками, выдавая себя за человека, когда на самом деле ты ведьма, или пытаясь сойти за женщину Елизаветинской эпохи, когда ты проникла в эту эпоху из двадцать первого века. Но сейчас это твоя жизнь. Живи в этом времени, а не пытайся играть роль.

– Но мой американский акцент, манера ходить…

Я и сама заметила, что мои шаги шире, чем у здешних женщин, однако Кит стал открыто насмехаться над моей мужской походкой и привлек к ней всеобщее внимание.

– Ты приспособишься. Какое-то время люди буду чесать языки. Но в Вудстоке не прислушиваются ни к чьему мнению. Вскоре к тебе привыкнут, и сплетни прекратятся.

Его слова меня не убедили.

– Много ли ты знаешь о сплетнях?

– Достаточно, чтобы утверждать: ты свежая пища для болтовни. Через неделю они найдут себе новую тему. – Мэтью посмотрел на мою записную книжку, заметив неровный почерк и кляксы. – Ты слишком крепко сжимаешь перо, поэтому чернила не вытекают как надо, а кончики перьев ломаются. Ты и за свою новую жизнь держишься слишком крепко.

– Никогда бы не подумала, что жизнь в шестнадцатом веке окажется такой трудной.

– Ты быстро учишься. В Олд-Лодже ты среди друзей и тебе ничто не угрожает. Только пока не надо больше никого сюда звать… И что же ты успела записать?

– В основном свое имя.

Мэтью перелистал страницы, заполненные моими каракулями, и удивленно изогнул бровь:

– Смотрю, у тебя тут настоящая подготовка к экзаменам по экономике и кулинарии. Зачем? Почему бы просто не писать о том, что происходит вокруг тебя?

– Потому что мне нужно знать, как в шестнадцатом веке вели домашнее хозяйство. Согласна, дневник тоже был бы нелишним. – Я задумалась о дневнике. Мое восприятие времени, в котором я оказалась, по-прежнему оставалось хаотичным, и дневник помог бы упорядочить ощущения. – Писать имена полностью недопустимо. В тысяча пятьсот девяностом году люди ограничивались инициалами, экономя бумагу и чернила. И уж тем более не считали нужным записывать свои мысли и эмоции. Зато они отмечали погоду и фазы Луны.

– Особенности повседневных записей в Англии шестнадцатого века ты знаешь превосходно. Ставлю тебе высший балл, – засмеялся Мэтью.

– А то, о чем писали женщины, отличалось от тематики мужских записей? – спросила я.

Его пальцы сжали мне подбородок.

– Не будь такой дотошной. Не забивай себе голову делами других женщин. Проявляй свою неповторимую индивидуальность.

Я кивнула. Мэтью поцеловал меня и вернулся за свой стол.

Стараясь держать перо как можно свободнее, я начала новую страницу. Дни недели я решила изображать астрологическими символами, отмечать, какая погода была в тот день, а о жизни в Олд-Лодже писать лаконично и туманными фразами. Если моя записная книжка и всплывет где-то в будущем, ее посчитают заурядным дневником. Во всяком случае, я так надеялась.

 31 октября 1590 г. дождь, потом ясно

Сегодня муж представил меня своему доброму другу К. М.

 1 ноября 1590 г. холодно и сухо

Рано поутру я познакомилась с Дж. Ч. После восхода приехали Т. Х., Г. П. и У. Р., все они друзья моего мужа. Наступило полнолуние.