Тень Уробороса (Лицедеи)

— Точно! И ему очень долго не верили. Но самой ноосфере, разумеется, нет никакого дела до того, верят в нее или нет. Просто на Земле все происходит не так отчетливо, как здесь.

— Так что же произошло, если не сбой? — ее глаза оживленно блестели, и в ту минуту я пожалел, что ничего не помню о своих ночных подвигах.

— Психика дрюнь не ведает страха. Само развитие жизни здесь не предполагало борьбы за выживание. Такое ощущение, будто какой-то экспериментатор создал этот мир, чтобы отдохнуть от бесконечной черноты, страданий и злобы других подопытных миров. И тут прилетаем мы, каждый со своим комплектом страхов, сомнений, мечущихся мыслей, зависти, обид и амбиций. Поначалу планета не реагирует на нас, но вскоре мы умудряемся создать в местной ноосфере свой собственный участок — и получаем по полной программе, причем от самих себя. Сначала я пошел по неверному пути, когда подумал, что девочке Барбаре снятся провидческие кошмары. Зависимость была обратной. Стресс из-за переезда, потеря родины, новый незнакомый мир — словом, одни страхи. В итоге они настолько переполнили ее сознание, что выплеснулись наружу. И с этого момента началась материализация. Мы все питаемся собственными кошмарами.

— Гм… Пожалуй, я догадываюсь, из чьей фантазии забрались к нам вчерашние автоматчики… Но неужели, Кристиан, ты так боишься своих сородичей, что вообразил их такими монстрами?

Ее слова вогнали меня в глубокую печаль. Ведь кроме всего, что я уже сказал, мне стало понятно и еще кое-что о моих собратьях-фаустянах. Ко всему прочему действие плазмопротектора стало ослабевать. Теперь я мог пошевелиться, но постепенно нарастающая боль намекала не делать этого.

— Фаустянские мертвецы — это не мой кошмар, Джо… Но теперь я точно знаю, что все мои друзья умерли, и понял, о чем говорила мать Луиса, когда упомянула некие ворота. Она имела в виду именно врата. Врата, впустившие спекулатов в этот мир, понимаешь? Наверное, Луис вместе с матерью видел эти стычки и сцена убийства отпечаталась в его памяти. А после смерти матери в нем поселился страх. Он не понимает этого сознанием. Теперь он просто боится потерять тебя, или меня, или нас обоих. Во сне кошмары повторяются для него снова и снова, вот он и плачет, не просыпаясь…

— Значит, нам пора уходить отсюда. Иммунитет планеты изгоняет нас отсюда, как инфекцию.

— Но мы ведь не инфекция! Нет, иммунитет планеты совершенно лоялен. Все беды — от нас самих.

— Ты морщишься. Тебе больно? — вскочила она со стула.

— Пока терпимо. Мы не должны признавать себя инфекцией, иначе это будет приговор, который мы подпишем себе и совершим самоубийство. Но от людей нельзя скрывать ни единого слова из сказанного мной сейчас. Чем больше жителей города поймут и поверят, тем больше шансов остановить создание злобных големов. Я не рассчитываю, что поверят все. Но для сферы разума этой планеты достаточно большинства, а остальное как-нибудь устроится.

— И ты думаешь, после этого все сразу перестанут испытывать страхи, с которыми чуть ли не родились? Мечтатель!

— Нет, не думаю. Но тревожность снизится. Врачи ведь тоже не станут сидеть сложа руки и примут меры. Когда Барбара стала принимать успокоительное, кошмары с динозаврами прекратились. Но полтора миллиона человек — не шутка, вот почему кольцо големов вокруг нас быстро начало сжиматься. Мне кажется, будет достаточно просто информации и успокоительных…

Боль дергала уже все тело, и я даже не ожидал того, что она столь быстро захватит права.

Джоконда вскочила, намереваясь привести Лизу, но я успел остановить ее. Она опомнилась и выслушала мои наставления о том, что нужно делать. Обезболивающее подействовало плавно.

— Джо, ну а все-таки, что такого наснимал спутник, из-за чего ты чуть было не попросила нас эвакуировать отсюда?

— О, нет! Не хватало только множить кошмары!

— Ну, Джо, если я чего-то и боюсь в этой жизни, то это мысли, что прошедшая ночь не повторится, когда я буду в трезвом уме и здравой памяти!

Она усмехнулась:

— Не беспокойся, помнить там нечего. Неужели ты считаешь, что со мной можно что-то проделать помимо моей воли? То, что ты торжественно облобызал мой шарфик, вряд ли является самым выдающимся событием твоей жизни. Поэтому можешь не бояться. А то еще навлечешь на наш город толпу сексуальных маньяков…

Говоря все это, Джоконда не сопротивлялась, когда я тянул ее к себе все ближе и ближе. Наконец ее тирада закончилась, и мы уже чуть ли не касались друг друга носами. Это было смешно.

— И что? — спросила она.

— И всё, — отозвался я и, снова не встретив никаких возражений, поцеловал ее в губы. — Вот теперь за кошмары можешь быть спокойна.

Джо улыбнулась, провела рукой по моей голове и сказала:

— Ну хорошо. Спутник заснял страшные черные тени, очень невнятные, похожие и на людей, и на змей, и на пауков…