Тень в тени трона. Графиня

– А что нужно сделать, чтобы они от нас отстали?

– Разбудить Дейви Джонса, – оскалился вахтенный офицер.

Примас уставился на офицера, в изумлении хлопая глазами.

– Он хотел сказать, святой отец, что хороший шторм со шквалом, и лучше с подветра, нам бы сейчас не помешал, – капитан посчитал уместным ответить на вопрос, заданный кардиналом: «Кто его знает, а вдруг и поможет, как-никак священник, почти Папа, чай не хвост кошачий».

– А почему с подветра и шторм? – удивился примас, не столько самому ответу, сколько тому, что ему вообще ответили.

– Потому, святой отец, что когда хлещет дождь, а ветер рвет паруса и ломает мачты, уже не до драки, а нам бы только проскочить этот проклятый проход, а там мы их отправим понырять за сундуком Джонса.

– Понятно! – кардинал быстренько испарился, предоставив капитану и офицерам свободу в действиях и выражениях. Ведь мат в море это не ругательство, это состояние души.

Прошло не более четверти часа, противники сблизились так, что их разделяла дистанция не больше кабельтова, и мушкеты испанцев на палубе полуюта, возле кормовых фонарей, уже выцеливали пиратов. Абордажная команда, собравшись там же, готовилась к рукопашной схватке.

Силы обеих сторон, в общем, были равны, испанцы были готовы к обороне, нападающая сторона ждала обещанной помощи. Сигнал, как было условлено, был дан выстрелом из фальконеты, и сейчас капитаны обоих флейтов ждали результатов диверсии, которая была им обещана «палачом».

Их ожидания вскоре оправдались. Свершилось то, во что было просто трудно поверить: раздался оглушительный взрыв, корма испанского галеона прямо на глазах раздулась, белый пороховой дым полез из всех щелей, а потом все утонуло в огне, дыму и грохоте взрыва. Взрывная волна была такой невероятной силы, что корма несчастной «Санта Терезы» разлетелась в щепки вместе с капитаном, офицерами и абордажной командой, собравшейся на палубе полуюта.

Бизань-мачта была вырвана из гнезда и, падая, навалилась на грот-мачту, ломая стеньги и реи обеих мачт. Такелаж перепутался и теперь представлял из себя сплошной клубок канатов и блоков. Паруса бизани навалились на паруса грота, разрывая и путая их. Как управлять этой мешаниной, было решительно непонятно, и главное, кто будет управлять? В довершение ко всему вспыхнул пожар. Началась паника.

Передний флейт, обходя испанца слева, с дистанции пистолетного выстрела картечью из всех орудий правого борта буквально выкосил испанцев, уцелевших после взрыва и собравшихся на шкафуте корабля.

Второй флейт, идущий в кильватере первого, сделав доворот вправо, с такой же дистанции и тоже картечью разрядил свои орудия левого борта, выкашивая остатки экипажа несчастного галеона.

С обоих флейтов на испанский галеон полетели кошки, крюки. Суда сближались бортами и наконец, намертво пришвартовавшись друг к другу, образовали единое поле битвы.

В то время как испанцы вынуждены были разрывать свои силы, обороняясь от нападавших с двух сторон, голландцы, нападая с обоих бортов, увеличивали свои силы. Нападение координировалось капитанами флейтов, а во главе нападающих стояли офицеры. У испанцев капитан погиб в первую же секунду боя, в то же мгновение погибли почти все офицеры, что лишало порядка обороняющуюся сторону.

Постепенно бой перешел в откровенную резню. Испанцев щадить никто не собирался, они это отлично понимали и дрались остервенело, горя желанием подороже продать свои жизни – прихватив с собой побольше пиратов.

Пока на верхней палубе кипел рукопашный бой и гибли люди, от борта носовой части «Санта Терезы» отошла небольшая шлюпка и направилась к острову. Свидетелей этой ретирады было немного, да и кому они были интересны.

Испанцев быстренько и повсеместно изничтожали, а когда в трюме обнаружили золото и серебро, всем, от капитана до простого матроса, стало решительно наплевать на дюжину беглецов, которых можно будет прикончить и позже.

Испанцам в свою очередь терять было уже нечего. Они были оглушены и деморализованы, ими никто не командовал, каждый дрался самостоятельно за свою жизнь, понимая, что пощады не будет.

«А что же случилось с кардиналом?» – вы вправе задать этот вопрос.

Отвечу: его разорвало на части при взрыве. Нижняя половина – ноги и часть туловища – была выброшена за борт и оказалась в конечном случае в зубах акул, которые, почувствовав поживу, начинали собираться в стаю, увеличивающуюся ежеминутно.

А вот вторая половина оставалась в каюте, среди обломков и хаоса, возникшего после взрыва.

Однако следует отметить, что свою роль в драме, разыгравшейся на просторах Карибского моря, он сыграл, вмешавшись в естественных ход событий самым неожиданным образом.

Поднявшись к себе в каюту минут за десять до взрыва, он выпроводил всех монахов вон, заявив, что ему необходимо поговорить напрямую с Господом. Удивления это не вызвало, подобные случаи происходили и ранее.

Конечно, говорить с Создателем кардинал даже и не думал, а вот использовать кое-какие свои таланты он твердо решил – слишком много было поставлено на карту, и лишний риск ему был вовсе не нужен.