Тень ворона над белым сейдом

Увидев меня, Гринберг — этот странный резкий и невероятный человек — сразу сказал, что здесь лечат всё. Поэтому если когда-нибудь захочу от чего-нибудь избавиться, то он даст адрес отличной клиники. Изначально я потеряла дар речи от такого поворота событий, ибо ожидала более вежливого обращения. Но потом понаблюдала за поведением медика и поняла, что тут ничего грубого нет. Он так привык. Не задумывается, как со стороны выглядит его поведение. По идее, если тоже привыкнуть, это воспринимается уже нормально. Но поначалу немного шокирует.

Другое дело — Гуннар. Не знаю почему, но чувствовалось, что он умеет сдерживаться и никогда не обидит собеседника. Ни словом, ни жестом. Исключение — те случаи, когда захочет это сделать намеренно. Хотя… здесь и взгляда хватит. Есть в нём что-то такое основательное, что буквально тянет к себе.

Я сжала губы. Какие странные мысли. Никогда бы не подумала, что стану в подобном ключе размышлять об этом мужчине.

Палец дрогнул и нажал кнопку. Тут же раздался еле различимый сигнал, и донесся мягкий голос медсестры.

— Как вы себя чувствуете, фру Лунд? Я сейчас приду.

Слова не расходятся с делом, медики здесь не тянут. Я бы хмыкнула, но почему-то снова накатила волна слабости, и на долю секунды показалось, что перед глазами потемнело и вспыхнули золотые искры.

Я зажмурилась, сердце заколотилось в горле. С губ само собой слетело:

— Гуннар.

— Вы хотите видеть Гуннара Брёнхе? — послышалось мягкое уточнение с ноткой удивления.

— Да, — сама не понимая почему, ответила я.

— Сейчас, конечно.

Сердце теперь стучало в висках, во рту пересохло. Чертовски хотелось пить. И вот тут даже рядом стоит стакан с водой, только надо собраться с силами и взять его. Не просить же, в конце концов. Я прекрасно знаю, что не больна и способна это сделать сама.

Прошло всего несколько минут, и дверь распахнулась. Первым вопреки моим ожиданиям появился Гринберг. Ни Гуннара, ни медсестры не было видно.

— Что у нас тут? — бодро поинтересовался он. — Что-то болит? Есть хочется? Есть желание убивать?

Чем тут же ввел меня в ступор. Ну и набор вопросов!

Пока я соображала, он оказался рядом. Приложил к моему плечу белый, размером с флешку, приборчик.

— Спокойно, не нервничаем, всего лишь проверка общего состояния, — успокоил он, усаживаясь рядом. — Так что, Юлианна, скажете что-нибудь? А то как врач я начинаю нервничать.

— Почему это прозвучало как угроза? — спросила я, слабо улыбнувшись.

— Потому что это и есть угроза, — не смутился Гринберг. — Если пациент чувствует себя плохо, то я начинаю его лечить.

— Учитывая, что он всегда хотел стать патологоанатомом, я бы сразу выздоровел, — прозвучал голос у входа.

Гуннар. Я узнала сразу. Дыхание перехватило. Да что за черт? Нельзя так реагировать на людей, это же неправильно!

Через несколько секунд он сел рядом с Гринбергом. И хотя на губах была едва заметная улыбка, в темных глазах плескалось беспокойство. Тягучее и немного безумное. Я невольно сглотнула. Господи, у меня даже голова кружится. Это всё неправильно… И в то же время как-то хорошо.

— Юлианна, вы меня звали? — спросил он, глядя прямо мне в глаза и не давая нормально дышать.

***

Она так и не ответила. Во всяком случае, словами. Гуннар не отводил от неё глаз: растерянной, немного смущённой и явно не знающей, куда себя деть. А ещё из головы рядом с ней сразу исчезали все приличные мысли. Если до поцелуя ещё как-то получалось думать спокойно, то сейчас все рамки сорвало напрочь.

Кто-то мог смеяться, кто-то даже издеваться еле слышным голосом Гринберга в подсознании, но Гуннару было плевать. Он понимал, что сегодня не может уехать домой один. Нечего девушке оставаться тут, снова рискуя оказаться под психологической атакой от перехода, когда совсем рядом ходит её лекарство. И не только лекарство.

Гринберг косо поглядывал на него, всё хотел сказать что-то умное, но, натыкаясь на взгляд Гуннара, словно давился собственными остротами. Ибо прекрасно понимал, что порой лучше просто помолчать.

Юлиана выкрутилась, сказала, что ещё не пришла в себя. Попыталась даже отшутиться, что в первую очередь подумала именно о Главе Стражей, но с каждым разом Гуннар чувствовал, что это далеко от истины.

«Она может не помнить о поцелуе», — неожиданно тонкой иглой уколола мысль.

Да, такое бывает. Во время перестройки организма и привыканию к Норге у землян кое-какие воспоминания стираются.

Гуннар сжал кулаки. Он не знал, сколько времени просто сидел в кабинете и не мог ничем заняться. Все мысли снова и снова возвращались к Юлианне. К тому, что она очень здорово будет смотреться на широкой постели. И на кухне, обнимая ладонями чашку дымящегося кофе. И у окна, за которым падают снежные хлопья прямо на черную влажную землю. И практически вжатой в стену в тёмном коридоре, где будет тихонько смеяться и пытаться для вида оттолкнуть горячие ладони, скользнувшие ей под свитер.

И не только. Она будет шикарно смотреться везде. Потому что важно не то, где она находится, а кто на неё смотрит.