Тени исчезают в Раю

– Жива и практически здорова. Но мы тут не при чем. Мы просто избавили ее от этого ублюдка Чета. Так что ты можешь ее забрать, – щерился Зверь. – Как только поможешь нам, разумеется. К сожалению, благодаря твоей неуемной активности мы оказались в опасной ситуации. Вот-вот по космолетам пойдут косоглазые. Нам бы хотелось улететь раньше, чем они доберутся до нас.

Он растянул сомкнутые губы с выражением лица «ну, ты понимаешь» и развел руками для усиления эффекта.

– Я ничего не имею против твоей девчонки. Не понимаю, с чего все эти высокие трагедии, если честно. Но тебя с нею, по крайней мере, многое связывает.

До Алекса дошло, что он, вообще-то, детективом не представлялся, и о своем близком знакомстве с Роул эту компанию не информировал.

– Не нужно на меня так смотреть, – ухмыльнулся рыжий. – Вы же на своем копеечном Атоване, как два бакса, прямо сверху лежите. Вот дебила Чета понять не могу. Чего ему шлея под хвост попала? Видимо, просто корона наросла. А тут девка продинамила. А Вальтер к этому непривычный. Был. Неважно. Короче, детектив Алекзандер Коллингейм, слушай сюда. У тебя есть два часа, чтобы найти для нас возможность вырваться отсюда. Два. Часа.

Вбитые в Алекса правила утверждали, что с шантажистами переговоры не ведут. В шестидесяти процентах случаев после выполнения требований заложник не возвращался. Во всяком случае, живым.

– Детектив, не стоит морщить лобик в попытке решить нравственную дилемму, – продолжал Зверь. – Ты своей гениальной, но куриной башкой просто не понимаешь, куда взлез. Между какими людьми встал. Нас не возьмут живыми. Не потому что мы так мечтаем самоубиться. А потому что нам не дадут сдаться. Нас подорвут, как только Большим Людям станет понятно, что их спокойная жизнь под угрозой. Поэтому – два часа. У тебя есть два часа, чтобы придумать, как нас спасти. Потому что не станет нас – не станет девушки.

– Мне нужны гарантии, – произнес Коллингейм, просчитывая варианты.

– Хорошо. Смотри.

Картинка над коммом сменилась. На ней была кровать с резными спинками, к которым была привязана Тайни. Простынка прикрывала ее тело, на котором, судя по видневшимся голым плечам, ничего не было. Глаза китиарки были закрыты.

– Тай! – крикнул детектив. Он был намерен убедиться, что девушка жива. Просто, чтобы тяжелый узел, в который завязался желудок с кишками, наконец ослаб.

– Алекс, – прошептала пленница, не открывая глаз. Жива.

– Время идет, детектив. Поменьше рефлексируй, побольше делай. И помни: весь мир не спасешь. Но в твоих силах спасти свою девушку.

Изображение исчезло. Теперь вариантов не осталось. Коллингейм набрал Майера. Тот ответил на удивление быстро.

– Виктор, вопрос жизни и смерти, – начал с места в карьер детектив. – Жизни и смерти Тайни. Вводные данные: космопорт на Парадизе. Без доступа в Макросеть. Вылеты временно запрещены до выяснения обстоятельств. Нужно дать возможность одному из космолетов улететь с планеты.

– Что с ней? – по лицу Майера невозможно было что-либо прочесть.

– Не знаю. Единственное, что могу сказать наверняка – сейчас она жива. Мне ее показали.

– Во что она вляпалась на это раз?

Коллингейм в глубине души был благодарен Виктору за то, что вопрос не прозвучал в формулировке: «Как ты допустил, чтобы ее похитили?» Ответить на него было бы гораздо сложнее. Алекс вкратце обрисовал основные события. Что скрывать-то? Майер воспринял рассказ с истинно китиарской невозмутимостью.

– То, что сеть локальная, это плохо, – подвел он итог. – Вирус я сделаю, но тебе придется доставить его вручную. Как ты это сделаешь, не знаю, но необходимо обеспечить обмен данных между твоим коммом и устройствами, включенными в систему космопорта.

– Понял.

– Нужен местный протокол разрешения на взлет. У Марсо должен быть, если вы вчера взлетали. Данные пиратского корабля – если они хотят уйти тихо и без помпы. Всё.

– Сколько времени тебе нужно на работу? – уточнил Алекс, на ходу одеваясь.

– Около часа.

– Я лечу в космопорт на местном аэротакси. Все коммуникации в текстовом режиме, чтобы избежать лишних глаз и ушей.

– Принято. Детектив! – окликнул китиарец, когда Коллингейм уже собирался нажать отбой. – И что, тебя не мучают угрызения совести? Воспаленное чувство долга? Ты же фактически отпускаешь на свободу убийц. Причем не просто отпускаешь, а с оружием. Они этим оружием потом кого-то убьют.

– Майер, я не на кушетке, а ты – не мой психоаналитик. Свое воспаленное чувство долга я оттопчу себе без посторонней помощи. До связи.

– До связи.