Теория выигрыша

У Лидии много своих проблем. Контракт заканчивается. Скорее всего, его не продлят. Несколько человек уже уволены. Новый главный посматривает на Лидию на летучках, но ничего не говорит, даже не здоровается, когда встречает в коридоре.

Он вызывает ее ровно за месяц до окончания контракта. К этому моменту она уже вовсю бродит по собеседованиям, но издания лопаются, как пузыри. И не такие журналисты, как она, сидят без работы. Неудачный момент, Лидия…

– Здравствуйте, – говорит новый главный.

Сесть он не предложил, и она стоит перед ним, своим ровесником, как школьница перед директором. Хам.

– У вас через месяц заканчивается контракт… Вы, наверное, знаете, что у нас сейчас трудности?

Лидия кивает. Ноги у нее дрожат.

Он некоторое время молчит, смотрит куда-то вбок со скучающим видом, он ждет, что Лидия скажет: «Вы меня увольняете? Я все понимаю», но Лидия опытная. Она тоже молчит.

Не дождавшись, он становится еще более угрюмым.

– Ну, что я могу предложить?.. Я ведь понимаю, что всем трудно, но я не могу всех жалеть…

(Еще коротенькая пауза – последняя надежда на Лидину деликатность: пожалей меня, Лидия, ведь мне так трудно быть жестоким, сделай все сама, чтобы я сегодня ужинал в итальянском ресторане с аппетитом, ну, не порть мне аппетит… не понимаешь, не входишь в положение, сука?)

– В общем, давайте так… Мы продлим контракт еще на три месяца. За это время вы подыщете себе что-нибудь. Зарплату придется понизить, вы ведь знаете, мы даже лучшим корреспондентам зарплату понизили. Вы будете получать… – Он роется в каких-то бумагах… каких? – Двадцать тысяч. И за вами должок. Вы должны были написать статью о Мостовом и его теории выигрыша. Давайте к концу месяца, к моменту переподписания контракта, вы этот должок снимете. Хорошо?

– Хорошо.

Она трет плитку, словно бы плесень – ее главный враг.

Хлопает дверь. В ванную, перебивая запах хлорки, входит запах «Опиума» в коконе индийских одежд… Мать стоит на пороге, глаза ее странно блестят.

– Лидуся, – шепотом говорит она. – Лидуся, Лидуся… У меня такие новости. Все переменилось, Лидуся. А ты говоришь: чудес не бывает. Бывает, Лидуся! Еще как бывает!

– Что случилось?

– Меня пригласили на работу. Заведовать снабжением элитного загородного клуба. На Рублевке. Я там была: Лидуся, какая роскошь! А какое отношение! Зарплата десять тысяч долларов в месяц плюс премии. И разговаривали так, словно это я им одолжение делаю! Говорят, с вашим опытом, да такая красивая женщина. Возить будут на «мерседесе»!

– На Рублевку? – тупо переспрашивает Лидия.

– И еще я выхожу замуж.

– Замуж?

– Ой, такой чудесный человек! Умница, аккуратист, такой внимательный. Он переводчик. Лидуся, он просит, чтобы я переехала к нему. Здесь неудобно, тесно. А у него загородный дом в Переделкино. Рядом с домом Пастернака. У меня будет прислуга, Лидуся!

Вид у матери совершенно идиотский. Наверное, она сошла с ума.

26

Собственно, это была долгожданная встреча, наступившая после многих столетий космических блужданий.

Верка встретилась с Настоящими Овощами.

Она любила их с рождения, хотя до совершеннолетия не видела. Ну, видела их бледные подобия: южные муляжи, дерьмо на палочке. Она откуда-то знала, что овощи должны быть другими, что их должны быть горы, и запах суглинка должен не втягиваться изо всех сил ноздрями, как втягивается миллиметровый криль в глотку кита, нет, он должен шибать в нос и набивать пузыри эритроцитов, заполняя каждую клеточку.

Несколько лет работы в овощном магазинчике не утолили ее жажды.

Теперь она стояла в ангаре и глядела на десятиметровую гору картофеля.

Космические ассоциации возникли в ее голове вот откуда: ей показалось, что она была в долгом полете и питалась в этом полете всякой ерундой, типа растворимой лапши. И вот теперь вернулась на землю.

Здесь хранились тонны, тонны, тонны овощей.

Впрочем, были здесь и фрукты, и даже мясо – холодильных машин не хватало, освобождающиеся площади вырывали с руками.

Тогда она еще не знала, как быстро это место станет одним из самых холодных в Москве, и просто радовалась встрече.

Начинался последний десяток века, Верка стала сильно стареть. Ей уже не нужен был мужчина, годы с Семеном полностью утолили любовную жажду, а на что еще приспособить человека противоположного пола, она тогда не придумала. Идея о «мужчине-друге» не пришла ей в голову.

Да и времени стало в обрез.

Это был очень серьезный пост. Отрабатывать его приходилось по восемнадцать часов в сутки. Верка теперь стала большим столичным чиновником, имеющим отношение к государственным продовольственным заказам и, соответственно, продовольственной безопасности Москвы. За такие вещи тебя имеют по полной.