Теория выигрыша

В принципе, так и было. Верка влюбилась второй раз в жизни – первым был Павел Штальман, и отношения с Павлом были похожи на отношения с Семеном, вот только Павел на Семена не походил. Павел был слабый, пытающийся убежать зайчик, Семен – волк, который и сам любил любовь, и нежности всегда давал закипеть, чтобы она стала страстью и не проявляла своих жалостливых струй, могущих погасить возбуждение.

Соседи думали, что за стенкой удвоенный разврат, но это была удвоенная нежность: нежность Семена ко всем женщинам, полюбившим его взамен матери, и нежность Верки к мужчине, которого она решила полюбить.

Возможно, слухи об ее происхождении, распускаемые директором детского дома Еленой Ованесовной, были правдивыми: отцом Верки Беленькой был человек нерусский и неправославный. Ее не шокировала роль любовницы женатого мужчины. Она сразу поняла, что Семен не бросает влюбленных в себя женщин. А дочь внешторговца, ну что ж… Если внимание распределяется честно, то и жаловаться не на что.

Они прожили вместе восемь лет – самые тихие и мирные годы Веркиной жизни. В ряду его любовниц она всегда оставалась главной. Именно ей – единственному человеку в жизни – Семен рассказал об удивительной особенности своего организма. Он никогда не видел снов.

Верку ужаснул этот недуг, грудь ее затопила невиданная жалость по отношению к такому сильному, доброму, честному и такому несчастному человеку. И она стала пересказывать свои сны, чтобы хоть немного компенсировать его несчастье.

Надо признаться, что тут Верка дала волю фантазии. Сны она сама видела нечасто, слишком уж уставала на работе, так что проваливалась в забытье до утра. Но считала себя обязанной выдавать Семену только высококачественные истории. Так ведь и ребенку не объяснишь, что устала: рассказывай сказки, будь добра, да поволшебнее.

Раскрыв рот, заместитель директора автобазы слушал о том, что, как только наступает ночь, люди обязательно летают.

«Никогда не ходят пешком?» – поражался он.

«А зачем? – резонно спрашивала она. – Если можно летать, зачем ходить?»

Там всегда море либо горы. Там много влюбленных в тебя людей и, что приятно, любовь там никогда не бывает любовью – а всегда влюбленностью. И сердце щемит особой сладостью, и ожидаешь, что вот-вот произойдет чудо.

«Примерно как?» – завистливо интересовался он.

«Примерно как на Новый год в детстве».

«Когда еще мать была с нами» – уточнял Семен, и Верка отворачивалась, чтобы он не увидел подступившие к глазам слезы.

Довольно скоро он начал понимать, что Верка врет, ведь сны часто описывались и в книгах, и в фильмах. Потом на дефицитных видеомагнитофонах появился «Кошмар на улице Вязов», и стало понятно, что сны могут быть страшными.

Но Семен никогда не пытался ее разоблачить. Ему нравилась эта игра: он спрашивал, что ей снилось сегодня, она говорила, что на пляж свалилась волна высотой с дом, но было не страшно, а как-то сразу понятно, что под водой можно дышать, и так она плыла, пока не доплыла до льдов, до хрустальных синих лабиринтов, по которым в полном безмолвии двигались тени китов и падал розоватый медузный снег.

«Красиво» – одобрил Семен, засмеявшись про себя, что Верка совсем уж сбрендила.

Впрочем, их терпимость к странностям друг друга была поразительная для этого поколения – крайне нетерпимого к любому инакомыслию. Семен слушал про Веркины сны, она знала про его любовниц, количество которых не уменьшалось с годами. Лишь тихо посмеивалась, наблюдая за шалостями стареющего любовника.

К середине восьмидесятых он дорос до начальника автобазы, должность это была престижная, богатая. Получал он больше Верки-продавщицы и довольно много ей помогал. Покупал Лидии зимние вещи, к шестнадцатилетию даже подарил чудесную кроличью шубку, доставал путевки в Сочи и в Прибалтику. Однажды с заговорщицким видом притащил путевку в Кисловодск и долго подмигивал, хихикал, словно его что-то распирало изнутри.

– Да в чем дело-то? – удивилась Верка.

– Да это ж рядом с твоим Дагестаном! – воскликнул он. – Съездишь в свой родной городок, посмотришь, как там. Ну?

А ведь вроде бы изучил Верку к тому моменту до последней жилочки… Странные создания – мужики, даже самые умные из них… Вот уж кто был далек от подобных сентиментальностей, так это Верка. В прошлое она и не оглядывалась, а он предлагал вернуться! Смешной человек.

Она поехала в Кисловодск и там дивилась чудесной природе, скалистым пещерам, Эоловой арфе, Эльбрусу на горизонте; съездила к Медовым водопадам, пообедала возле Замка коварства и любви отвратительным шашлыком, руки бы вырвать за такой… Но в Дагестан не поехала. Прошлое прошло.

По путевке с ней отдыхала Лидия – взрослая уже барышня, густо обсыпанная прыщами и всем в тот год недовольная. На лице постоянно кислое выражение – в папашу, что ли? На какую достопримечательность ей ни покажешь, зубом цыкает. А когда Верка пустилась в воспоминания, так вообще вышла ссора.

– В Дагестан, говорит, съезди! – прыснула Верка. – А чего туда ехать, там дикари. Мне второй женой предлагали стать. Ой, умора! Ты можешь себе такое представить?