Теплый шоколад на десерт (СИ)

Внезапно Джиллиан пронзила ярость. Майкл практически уничтожил её, растоптал, превратил некое подобие, от неё прежней осталась жалкая оболочка. А он?! Он всего лишь жалкий ублюдок. Мерзкий тип. Хуже! Он даже не мужчина. Он полное и абсолютное ничтожество. Джиллиан с размаха ударила по зеркалу кулаком и, отшатнувшись назад, ткнула указательным пальцем в свое отражение, гневно и раздельно произнося каждое слово:

— Ты. Больше. Никогда. Не станешь. Думать. О нем.

Глотая воздух широко открытым ртом, она продолжала уговаривать себя успокоиться. Наконец поняла, что колени больше не подгибаются и ноги слушаются её. Неверной походкой Джиллиан вернулась в спальню и упала на кровать.

Её затрясло, как в приступе лихорадки. Джиллиан натянула на себя одеяло, укрывшись с головой. Зубы её выбивали дробь, и холод пронизывал до костей. Вцепившись в подушку, Джиллиан спрятала в ней лицо и отчаянно разрыдалась. Слезы хлынули бурным потоком, и она больше не хотела их удержать, они лились на губы, попадали в рот, и в горле сразу стало солоно и горько.

Несколько недель боль и отчаяние переполняли её, но она не позволяла им излиться наружу. Она привыкла быть сильной и сознательно замкнулась в себе. Все чувства и эмоции дремали внутри и исподволь пожирали её, подтачивали и лишали её сил и желания жизни.

А сейчас, когда она проливала горькие слезы, которые копились в ней больше трех месяцев, Джиллиан испытывала настоящее облегчение. Отступили тоска и отчаяние, отвращение к себе, боль и вина тяжким весом раздавившие её душу.

Выплакавшись, Джиллиан еще долго лежала в постели, полностью обессиленная и обмякшая. Плохо видящими от долгих слез глазами она долго смотрела в потолок, на скачущие по нему лунные блики и мечущиеся тени от ветвей деревьев.

Медленно, но с присущим ей умом и способностью анализировать свои и чужие поступки, Джиллиан стала раскладывать по полочкам свои разрозненные и все еще болезненные мысли. С неожиданной для себя объективностью выискивала причины своей эмоциональной и физической холодности и замкнутости по отношению к Кэлу.

Казалось пережитый всплеск разномастных эмоций, испытанных при посещении места заключения, прояснил что-то в её разуме, вырвал из состояния заторможенности и зацикленности в себе. Джиллиан по иному взглянула на себя, на свое поведение и внезапно поняла, что чудовищный груз сознания собственной вины задушил в ней все остальные чувства, все эмоции направленные на окружающих и особенно близких ей людей. Она могла быть откровенной только с Сарой и Эмили, да и с ними эта откровенность имела извращенный характер.

Но она ни в чем не виновата. Ей не за что винить себя.

Кэл сказал ей только правду.

Как жестоко она вела себя с ним, сколько боли причинила ему, поскольку её собственная боль ослепила, перекрыла окружающий мир. Кэл. Подумав о нем Джиллиан села в постели. Перед ней возникло его лицо. Если бы он мог сейчас оказаться здесь, рядом с ней. Как же ей хотелось обрести покой и уверенность в его надежных и нежных объятиях.

Слезы навернулись на глаза Джиллиан. Он столько сделал ради неё, а она оттолкнула его, убедив себя, что это единственный выход, что её близость может у Кэла вызывать отвращение.

Мерзкая с похотливой ухмылкой на мокрых губах физиономия Майкла на миг вытеснила из её сознания образ Кэла. Джиллиан вздрогнула и в ярости пришлепнула ладонями по постели. Нет! Хватит! Он сделал все что мог, чтобы разрушить её жизнь. Гнев вскипал в душе, ярость ослепляла.

Ему больше не выйти победителем. Она не позволит.

То, что она испытала от рук, и не только рук, Майкла, преисполнило её чувством ужаса. Худшее, что может сделать мужчина с женщиной — насильно овладеть не только её телом, но сознанием душой. И Майклу почти удалось это. Он поступил жестоко, причинил ей боль и унизил, растоптал чувство собственного достоинства и растоптал гордость. Джиллиан поняла, как ей повезло, что удалось вырваться, прежде чем Майкл довел задуманное до конца. Её передернуло от отвращения и леденящего холода, она вновь расслышала отдаленный плеск волн и ощущение пустоты под ногами. И снова её начала бить крупная дрожь, и ярость вновь захлестнула Джиллиан.

Откинувшись на подушки, она горько усмехнулась, но ощутила некое довольство собой. Все же не зря она совершила сегодняшний вояж. Увидеть и потрогать то место где над ней издевались, оказалось верным способом выбраться из защитного кокона, в который она забилась, ненавидя себя. И та безликая пустота комнаты словно доказала ей, что не существует ничего статичного, вечного, все меняется и позволило вырваться на волю в реальную жизнь. И словно там, на веранде она выблевала в океан все страхи и извращенные фантазии, очистилась от скверны, которой напоил её Майкл. И прорвало плотину её самоотречения, она сумела глотнуть свежего воздуха и снова сможет зажить нормальной жизнью. Да она хотела выпутаться из спеленавших её душу и тело сетей прошлого и идти вперед.