Терапия памяти

– Скорее всего, ничего. Ей не было дела до того, чем я занята и как выгляжу.

Похоже, я сфальшивила, выдавая это, потому что в глазах психолога, скрытых за толстыми стеклами очков, вдруг промелькнуло недоверие.

– Понятно. Вы часто сверяете свои поступки с тем, что сказала бы или сделала ваша мать?

– Зачем мне это? Я и при ее жизни подобного не делала. Не была пай-девочкой. – «Ох, Регина, откуда столько фальши в голосе? Легче, беззаботнее»… Но беззаботнее не получалось – голос выдавал.

Психолог чуть склонил голову и, постукивая карандашом по столешнице, переспросил:

– Не были пай-девочкой?

– Ни единой секунды, с самого рождения! – заверила я, стараясь незаметно для него воткнуть ноготь большого пальца правой руки в подушечку мизинца.

Боль всегда помогала собраться и отыграть сцену так, как положено.

– Понятно. Спасибо, Регина Владиславовна, на сегодня наш сеанс закончен. Жду вас через три дня в это же время.

Я пожала плечами – можно подумать, у меня есть выбор или есть другие планы на ближайшие несколько месяцев. Но кабинет покинула с чувством легкой тревоги – было ощущение, что психолог знает обо мне что-то, но пока приберегает козырь в рукаве.

В палате я первым делом открыла шкаф и нащупала свой заветный пакетик. Все на месте, слава богу…

Ничего, ничего… я уже знаю, как распорядиться содержимым. Пай-девочка вам всем еще покажет…

Аделина

Как я и предполагала, Владыкина явилась. Но не домой, а к воротам клиники – приехала на такси ровно к тому моменту, как мой рабочий день закончился. Поскольку Матвей вернулся после лекции почти вовремя, она даже замерзнуть толком не успела, хотя и подготовилась – была не в кокетливой шубке, а в лыжном комбинезоне, теплой шапке и туристических ботинках.

Увидев ее на обочине сразу за шлагбаумом, я разозлилась.

– Ну, ты посмотри! Не будь она моей подругой, я бы сейчас полицию вызвала!

– Деля, успокойся, – Матвей дотянулся до моей руки и сжал ее. – Сейчас мы ее подберем и промоем мозги, пока домой везем. К ней домой, не к нам.

Я ничего не имела против такой постановки вопроса, но разговаривать с Оксаной не хотела.

Я терпеть не могу, когда мои просьбы игнорируются, даже если делает это мой близкий человек. Дело касалось не меня лично – оно касалось моей клиентки, и я обязана обеспечить то, за что она заплатила деньги, – конфиденциальность.

Матвей затормозил рядом с подпрыгивавшей на одном месте Оксаной, опустил стекло.

– Ну, садись, раз приехала.

Та шустро юркнула на заднее сиденье.

– Ой, хорошо, что вы не задержались, мороз-то какой!

– Знала бы, что ты тут – дежурить бы осталась, – пробормотала я так, чтобы она тоже это услышала.

– А ты разреши своим охранникам в меня стрелять! – с вызовом откликнулась Оксана.

– Еще раз у шлагбаума увижу – придется.

– Деля, ну что тебе стоит, а? Я же не собираюсь ее фотографировать, мне вообще наплевать, как она там выглядит. Мне бы просто поговорить, можно даже через ширму, если уж ты так трясешься за репутацию своей клиники.

– А через ширму, значит, репутация не пострадает? Это прямо как… даже сравнения-то все неприличные…

– Спокойно, девочки, – Матвей чуть стукнул ладонью по оплетке руля. – Вы нервируете водителя.

– Ой, Матвей, прекрати! Ты самый уравновешенный человек из всех, что я знаю! – отмахнулась Оксана, высовываясь между сидений. – Вот объясни мне – почему жена твоя такая упертая?

– Давай посмотрим на ситуацию с другой стороны, – предложил он. – Допустим, ты – Регина Шелест. Ты ложишься в клинику и ни при каких обстоятельствах не хочешь, чтобы об этом кто-то знал. Никто, понимаешь? Потому что… ну, скажем, тебе неприятно, что о тебе будут судачить за спиной и обсуждать, что и где ты сделала. И тут приходит… кстати, а кто ты у нас нынче?

В зеркале заднего вида я отметила, как захлопала глазами Владыкина – никакого официального статуса у нее не было, ей даже представиться некем – она не член съемочной группы, не журналист, на худой конец, даже не автор сценария – официально им является сам Колпаков.

– Ну, видишь? Напоминаю – ты Регина, и к тебе прорывается некая незнакомая дама, не имеющая ни к тебе, ни к твоей работе никакого отношения. Другими словами – досужая тетка-сплетница. Твоя реакция?

– Ты передергиваешь…

– Нет-нет-нет! – перебил Матвей. – Ты – Регина, а не Оксана, в этих рамках и отвечай.

– Да ну тебя! – обиделась Оксана, стукнув по подголовнику его кресла рукой. – Так и скажи, что поддерживаешь Аделину.

– Разумеется. А как иначе? Я ведь тоже врач, и понятие «врачебная этика» еще никто не отменял. Мы гарантировали клиентке конфиденциальность – Аделина и вся клиника – и мы не вправе нарушать это даже ради дружеских отношений с тобой. Доходчиво?

– Вполне, – совсем сникла Оксана. – Но вы сейчас убили мой шанс получить работу мечты.

– Ой, да хватит прикрывать свой брачный интерес к Колпакову работой! – не выдержала я. – Ты хотела, образно выражаясь, принести ему голову Регины на серебряном блюде в обмен на должность в съемочной группе – тоже мне, нашлась Саломея!

– Там было наоборот, – заметил Матвей, но я отмахнулась.