Терапия памяти

– Уже вызвали, – отозвалась медсестра Маша, и я кивнула – протокол действий в таких ситуациях сестры приемного отделения знали наизусть и выполняли автоматически.

– Не слабо девушку тряхнуло, – пробормотал Васильков справа от меня.

– Скорее всего, не справилась с управлением, не была пристегнута, вылетела в лобовое, а глазница пострадала при ударе о телефон, – сказала вдруг Ненашева.

– Как это? – не поняла я и подошла ближе, надев маску.

– Я такое видела однажды… знаете, есть такие кронштейны, крепятся на приборную доску, чтобы телефон туда вставить и снимать видео? Ну, вот… только там был молодой человек. Удар о жестко фиксированный телефон пришелся как раз на глазницу, разворотило там все, примерно как у нее.

– Чем закончилось?

– Потерей глаза.

– Просто прекрасно… – пробормотала я. – Вот это вы сейчас отцу скажете. Пусть раз и навсегда отучит свою блогершу от таких видеосъемок.

– Я? – чуть испуганно переспросила Ненашева.

– Ну, вы же ее осматривали. Не бойтесь, я буду рядом, – ободряюще произнесла я. – Оцените степень тяжести.

– Состояние тяжелое, клиентка без сознания.

– Нейрохирурга вызвали? – спросила я у Василькова, и тот кивнул.

– Дважды, сейчас будет.

– Тут сочетанная травма, решать надо после консультации с ним и офтальмологом. Ушиб мозга как минимум, если не хуже.

– Давай все-таки дождемся специалистов, – попросил Васильков. – Обезболить не хочешь?

Но тут в смотровую вошел нейрохирург, на ходу закатывавший рукава халата.

– Она без сознания, какой смысл? Если очнется – обезболим, пока нет необходимости, – сказал он, бросив взгляд на неподвижно лежащую девушку. – Сейчас детально посмотрю, и решим. Маша, помогите мне.

Рассудив, что нас слишком много для небольшого помещения смотровой, я решила:

– Мы свое сделали, идем к папеньке. И не дай бог сейчас кому-то из вас испортить мне спектакль, дорогие коллеги, – предупредила я зловещим шепотом.

Лицо Ненашевой опять вытянулось, а дядя Слава, знавший меня с двенадцати лет, только плечами пожал.

В холл я вышла тоже за спиной Василькова, толкнула его в бок, чтобы начинал разговор первым.

– Эээ… ну что, Владислав Игоревич… – протянул дядя Слава, и прокурор вскочил с дивана.

– Ну?! Что там?! – однако взгляд его был направлен на меня.

– Дело сложное, Владислав Игоревич, – продолжал Васильков. – Лицо вашей дочери очень сильно пострадало, предстоит ряд сложнейших восстановительных операций. Наша клиника предоставит все необходимое, постараемся восстановить, но это займет много времени.

– Это я понял, – нетерпеливо перебил прокурор. – Аделина Эдуардовна, вы ведь сделаете все, чтобы Инна не осталась изуродованной на всю жизнь? Она ведь молоденькая совсем, двадцать лет… ей же еще жить…

И вот тут я вышла из-за спины дяди Славы, и прокурор увидел гипс на моей руке.

– Это… это что же..? – еле выдавил он. – Как же так?

– Ну что я, не человек? Сломала руку, бывает, – я пожала плечами. – А дочь вашу мы, разумеется, прооперируем. Вот хирург Ненашева Ульяна Борисовна, она осматривала девушку, она же и будет ее оперировать.

– Что?! – аж покраснел от удушья прокурор и рванул форменный галстук. – Вы издеваетесь?! Она же еще девчонка совсем!

– Прекратите истерику, Владислав Игоревич. Ульяна Борисовна – хирург первой категории, имеет сертификат и опыт работы в столице, – спокойно сказала я. – Я не принимаю на работу тех, кто не соответствует стандартам клиники. И не делю клиентов на обычных и элиту. А назначать оперирующего хирурга клиенту – моя прерогатива. Ульяна Борисовна, расскажите родственнику клиентки то, что сказали мне в смотровой.

Ненашева, к моему удивлению, прокурорского скепсиса в отношении себя словно не заметила, уверенно доложила о повреждениях и добавила о телефоне, едва не лишившем девушку глаза.

– Вот же зараза, – с досадой бросил прокурор, вытирая лоб ладонью. – Сколько раз говорил – не доведут до добра твои съемки! Нет! Блогерша! Мать ее… простите…

– Ничего, бывает. Итак, сейчас вам принесут разрешение на оперативное вмешательство, правила клиники и информированное согласие, вы все это подпишете – и можно брать Инну в операционную, там все готово.

– Погодите… Аделина Эдуардовна, можно вас на пару слов? – Прокурор аккуратно взял меня под здоровую руку и отвел в сторону. – Ну, вы же это не всерьез, да? – он кивнул в сторону Ненашевой.

– Абсолютно всерьез. Я же вам все объяснила. Сама я оперировать не могу, но постою у стола и проконтролирую.

– Нет, Аделина Эдуардовна, так не пойдет. Не можете вы – пусть оперирует ваш муж. Где доктор Мажаров?

– Доктор Мажаров отстранен от проведения оперативных вмешательств.

– Вот так раз… это почему еще?

– Не валяйте тут комедию, Владислав Игоревич. Мажаров под следствием, а то вы не знали?

– Погодите… под каким следствием, что происходит?! – По красному от напряжения лицу прокурора покатились градины пота.

– Его обвиняют в изнасиловании. Даже не в попытке.

– Что за чушь собачья?! – заревел он. – Какой идиот…