Терновый венец

Она шла, прокручивая в голове сказанное шаманкой. Если Ведающая Мать и Кьяра правы… к чему же Клио готовила судьба? Зачем ее направляла? И стоило предначертанное того, чтобы однажды умереть?

Возможно, стоило. Однако в ее личном царстве снов отныне появился отдельный уголок для кошмаров. Тех, в которых она брела среди плачущих духов и молчаливых теней с обращенными на нее стеклянными взглядами.

Есть сны, которые остаются с тобой на долгие годы. Хочешь ты этого или нет.

Глава 25

Девушка со змеиной кровью

Ей нравилось, что имя Уна осталось в прошлом. Нравилось думать, что вместе с именем она оставила и прежнюю жизнь. Ей так отчаянно хотелось этого, что все заработанные деньги она потратила на работающего в обход Трибунала иллюзора-нелегала, который закрепил придуманный ею образ на века.

«Анаконда», – шептали зеркала, когда она, холодная беловолосая красавица, в них смотрелась.

«Анаконда», – согласно шептала она в ответ.

Осталось увековечить и ее право так называться, поэтому бывшая Уна наведалась в паспортный стол. Чтобы сменить имя официально, нужно было исправить личностные татуировки на запястье. Оказалось, без фамилии не обойтись. Тогда она придумала гениальный, с ее точки зрения, ход.

Наклонившись к паспортистке, сказала:

– Имя – Ана, фамилия – Конда.

Даже по отдельности звучало очаровательно, на иностранный манер. Но два кусочка ее нового настоящего скрепляли невидимые швы, не позволяя им разъединяться.

За небольшую плату ей набили новые личностные татуировки, специальным раствором сведя прежние на нет. Еще один осколок прошлой жизни испарился. Оставалось последнее – избавиться от старого барахла, которое включало в себя и съемную квартиру. Но деньги кончились, а до работы в «Дурмане» еще целые сутки: к ее досаде, график выступлений танцовщиц в подземном этаже клуба был забит.

Ничего, она отвоюет и это место, как когда-то отвоевала у судьбы право на жизнь.

Новоявленная Ана Конда изучала в зеркальном отражении свои руки. В чуть потемневших – до посещения иллюзора – венах крылся смертоносный яд. Пользоваться им постоянно она не сможет. Что ей теперь, весь город перебить? Перевела взгляд на глаза, истинное ее оружие. Бесшумное и несущее если не погибель, то полное повиновение. Пора узнать, каковы пределы ее могущества, проверить границы собственных сил.

Человеческая воля – странная штука. У кого-то она хрупкая, словно яичная скорлупа, у кого-то тверда, как гранит. Даже когда Анаконда ошибалась, пытаясь сломить волю неверных людей, она не расстраивалась. Мир – это огромный полигон для совершенствования ее магических сил. Она была одновременно ученым-экспериментатором и подопытным. Опытным путем определив, что воля колдунов и ведьм куда сильнее, она переключила внимание на обычных людей.

В продавцы шли не от великой магической силы, а потому к своему дому Анаконда подходила, увешанная пакетами. Наряды, косметика, красивые безделушки… все, что нужно если не для роскошной жизни, которую она рисовала в мечтах, то для хорошего настроения.

Обмануть охранников – чтецов зеркал – все же немного сложнее. Потому Анаконда так гордилась собой.

Взбудораженная, она не услышала шаги за спиной. Из рук выбили пакеты, а ее саму за локоть затащили в полутемный проулок. Сердце в страхе забилось, но Анаконда помнила: змеиная сила все еще с ней.

– Что, черт возьми, ты творишь? – спросил знакомый вкрадчивый голос, в котором плескалась ледяная злость.

Леон Колдуэлл собственной персоной.

– На моем месте мог быть трибун. Ты и представить себе не можешь, как ты наследила. За тобой тянется не просто шлейф из тэны. Целые, черт возьми, облака!

Анаконда не чувствовала себя виноватой. Вместо стыда в ее сердце кипело торжество. Дойл оказался неправ – она вовсе не безразлична Леону.

Жаль только, Дойлу об этом уже не сказать.

– Ты неосторожна. Чертовски неосмотрительна.

– Как вы узнали? – дрогнувшим голосом спросила Анаконда.

Только Колдуэлл, единственный на всем белом свете, способен вселить в нее страх. Своей давящей беспрекословной силой. Своей властью и ледяным взглядом глаз, который сейчас полоснул по ее лицу.

– Мне многое известно. Очень многое. И да, я следил за тобой. С той самой минуты, когда понял, кто ты, – в его голосе снова звучала сталь, сменившая присущую тембру бархатистость.

Анаконда с поднявшимся из нутра к горлу ужасом обмерла. Теперь она его узнала.

Колдуэлл распахнул рубашку резким рывком, пуговицы с треском отлетели. Анаконда заворожено, как кролик перед удавом, уставилась на его живот – гладкий, твердый, с обрисованными линиями пресса. Мгновение ничего не происходило, а потом…

Под кожей что-то зашевелилось. Из плоти Колдуэлла начали вылепляться змеи. Их было шесть, как она и помнила, и одна – с отрубленной головой, просто шевелящееся в воздухе тело. Змеи не нападали, они танцевали в воздухе, чуть покачиваясь и слепо высматривая добычу.

– Я тот, кто сотворил тебя, Анаконда. Я – твой создатель.

Она отчаянно пыталась собрать воедино разбегающиеся мысли. Отступила назад – пришло время вины.