Annotation

Цветкова Ангелина Алексеевна

Цветкова Ангелина Алексеевна

Терпсихора

A capella

термин, относящийся к хоровой музыке, предназначенной для исполнения без инструментального сопровождения

На горе Парнас, чья вершина устремляется к солнцу и скрывается в облаках, обитают юные и прекрасные девы - музы.

Одну из них зовут Терпсихора.

Терпсихора смеется, откидывает золотистые волосы назад, и смотрит, как солнечные зайчики переливаются на мягкой траве. Она чувствует, как бьется ее сердце, задавая ритм всему телу, наполняя счастьем все ее существо. Она - воздух, легкий летний ветерок, пушистые облака, первые лучи солнца, улыбка ребенка, робкое прикосновение влюбленных - все то, что делает человека счастливым.

И пока муза живет, её танец будет продолжаться, до тех пор, пока удары ее сердца совпадают с ритмом музыки, звучащей в шелесте листьев, шуме водопада, пении птиц, дождевых каплях; пока в мире есть хоть какая-то музыка, а ее душа дышит радостью и покоем.

Arpeggio

аккорд, в котором тона берутся не одновременно, а последовательно

В мыслях он всегда называл её Терпсихорой. Со временем он настолько привык к этому, что почти забыл её настоящее имя, и в томительном ожидании, когда полупьяный диджей выкрикнет выступающих, он в первую секунду не понимал, что её имя только что прозвучало. Поэтому всегда очень расстраивался, хотел вернуть время на пару мгновений назад и в упоении повторял про себя: "Терпсихора. Терпсихора".

Она ликующе улыбалась всем со сцены, выходя на поклон, вскидывала тонкие, звенящие браслетами руки и впитывала аплодисменты своей безыскусной публики. Публика топала ногами, свистела, просила еще, захлебывалась смехом и алкоголем, отпускала громогласные шутки, от пошловатого вкуса которых его всегда немного мутило.

В тот вечер, переходящий в ночь, она не стала танцевать на бис. В последний раз поклонившись, - так низко, что ее волосы цвета крепкого черного кофе коснулись пола - она резко развернулась и скрылась за кулисами, оставив ему тоску, смешанную с надеждой ожидания, его любимый коктейль. Он сидел за столиком, влажным от пролитого кем-то вина, совершенно один - так привычно для себя и так странно для этого заведения, где никто не был один. А он был один и одинок, пока ее низкий звучный голос не спросил, свободно ли рядом с ним. Густой и пряный, как подогретое вино, этот голос обжигал его слух и согревал изнутри все его существо, а ведь до этой минуты он и понятия не имел, что настолько замерз.

- Все столики заняты, - как бы оправдываясь, пропела она, слегка поведя плечами. - Сегодня удивительно много народа.

- Да, это...удивительно, - согласился он, продолжив про себя: "...и прекрасно". - Здесь не занято, так что присаживайтесь.

Терпсихора была не одна. Ее Дионис в прокуренной дешевыми сигаретами кожаной куртке дышал пивом и колбасой, и его борода смешно топорщилась над верхней губой. Зато у него было неоспоримое преимущество: его рука лежала у Терпсихоры на талии, в любой момент угрожая спуститься чуть ниже.

Они сели напротив. Дионис гулко, в бороду, пророкотал свое имя (он даже не попытался запомнить) и протянул руку. Ту самую, которая секунду назад обнимала Терпсихору, и тепло этого пожатия отчасти было ее теплом. Он перевел взгляд на свою музу, и та, улыбнувшись, - не так, как со сцены, для всех, а просто и дружелюбно, лишь для него - назвала себя, прибавив: "Танцовщица".

- Я знаю, - ответил он, найдя в себе силы взглянуть ей в глаза, и даже сумел выбраться из их темной глубины раньше, чем пауза затянулась. - Я видел Вас...не только сегодня. Вы здорово танцуете.

- В этом моя жизнь, - сказала она спокойно и просто. - Движение. Ритм. Биение сердца. Когда мы останавливаемся, то умираем. А я бы хотела жить долго.

Дионис фыркнул.

- Серьезно? Подружка байкера планирует жить долго? - он расхохотался, приглашая собеседника разделить собственное веселье. - Женская логика. Я в бар. Захватить выпить?