Terra Incognita: Затонувший мир. Выжженный мир. Хрустальный мир

Жаркое солнце играло в кильватерной струе судна, провожаемого хохотом миссис Квилтер. Разгладившись, река выровняла медленное течение, лишь кое-где разбитое маслянистой рябью. Белые берега уже пошли трещинами, как пересохший цемент, а тени погибших деревьев лежали на обрыве резными иероглифами.

Наверху по пустынному мосту прошумела машина – в сторону побережья. Рэнсом, выйдя из каюты, заглянул в свой дождемер. В установленный несколько месяцев назад цилиндр пока не попало ничего, кроме пыли и клочков палой листвы.

Он вытряхивал цилиндр, когда к берегу футах в пятидесяти от него вышла женщина в белом купальном халате. Она двигалась медленной неспешной походкой человека, оправившегося от долгой болезни. Такому кажется, что все время мира теперь принадлежит ему. Растрескавшийся береговой откос пылил облачками костной муки. Женщина озабоченно оглядела узкий поток. Когда она подняла голову к небу, Рэнсом на миг увидел в ней олицетворенный дух непобедимой пыли.

Она обернула волевое лицо к Рэнсому и как будто совсем не удивилась, увидев его на ложе уходящей реки. Рэнсом, хоть и не видел ее несколько недель, не сомневался, что она будет среди тех, кто последним покинет городок. Со смерти отца, отставного директора зоопарка в Маунт-Роял, Катерина Остен одна жила в домике у реки. Рэнсом часто видел, как она вечерами гуляет по берегу, и ее длинные рыжие волосы окрашиваются текучими отблесками закатной воды. Случалось, он махал ей, проплывая мимо, но она ни разу не удостоила его ответом.

Она опустилась на колени у воды, поморщилась на проплывающие мимо трупы птиц и рыб. Поднялась и прошла к причалу Рэнсома, указала на старое ведро, подвешенное к будке дождемера.

– Не одолжите?

Рэнсом протянул ей ведро и посмотрел, как она пытается дотянуться до воды прямо с мостков.

– У вас не осталось воды?

– Только немного питьевой. Такая жара, я хотела искупаться.

Она вытащила наверх ведро и осторожно слила темную жидкость обратно в реку. Ведро изнутри покрылось черной маслянистой пленкой. Женщина, не оборачиваясь, сказала:

– Я думала, вы уехали, доктор. Как все, к морю.

Рэнсом покачал головой.

– Я неделю плавал по озеру. – Он указал на блестящие пятна ила, протянувшиеся за устьем. – Скоро можно будет перейти вброд. Вы решили остаться?

– Может быть. – Она посмотрела, как в реку входит рыбацкая лодка. Мотор неторопливо постукивал. Двое рыбаков стояли на носу, оглядывая безлюдные причалы. Корму затенял грубый черный навес, под которым, вокруг румпеля, сидели еще трое, обернув унылые физиономии к Рэнсому и Катерине.

В лодке лежали пустые сети, а борта ее были разукрашены так, как не украшали свои лодки местные рыбаки. Рядом с уключинами, рылом вниз, в реку, были насажены рассеченные вдоль брюха карпы. Шесть серебристых рыбьих тушек стояли вдоль бортов столбиками, как часовые. Рэнсом решил, что команда добралась сюда от одного из селений на болотах. Смерть озера выгоняла его обитателей к реке, к Маунт-Роял.

Правда, смысл рыбьего орнамента оставался для него темен. Большинство рыбаков с болот жили в тесном слиянии с природой, и эти карпы, возможно, были неким примитивным тотемом, выражавшим веру рыбаков в источник жизни.

Катерина Остен с улыбкой тронула его за плечо.

– Видели их лица, доктор? Они думают, это ваша вина.

– Озеро? – Рэнсом пожал плечами и проводил взглядом скрывшуюся за мостом лодку. – Бедолаги, надеюсь, в море улов у них будет получше.

Катерина покачала головой.

– Они отсюда не уйдут, доктор. Разве вы не видите? Не знаете, что значит эта рыба на бортах? – Она прошла до конца причала, подметая пыльные доски полами халата. – Интересные времена, вы не находите? Ничто не движется, но так многое происходит.

– Даже слишком многое. Пожалуй, не время ловить воду.

– Не будьте таким прозаичным. Вода – не главная наша беда. Как я поняла, вы тоже остаетесь? – добавила она.

– Почему вы так думаете? – Рэнсом проводил взглядом проезжающий через мост грузовик с прицепом. – Собственно, я собирался завтра-послезавтра уехать.

– Право? – Катерина не отрывала взгляда от обнажившегося дна озера. – Почти высохло, – задумчиво проговорила она. – Вам не кажется, доктор, что все высохло и иссякло: и память, и затхлые сантименты?

Почему-то этот вопрос, в котором сквозила явная ирония, поразил Рэнсома. Он обернулся к девушке и встретил жесткий взгляд ее глаз.

– Это надо понимать как предостережение? Может быть, мне лучше отчалить отсюда?

– Ничуть, доктор, – откровенно ответила Катерина. – Вы нужны мне здесь.

Она подала ему ведро.

– Не поделитесь водой?

Рэнсом сунул руки в карманы брюк. За несколько месяцев бесконечные проблемы с водой выработали в нем стойкие рефлексы.

– Лишней нет. Или вы о затхлых сантиментах?

Катерина выждала, пожала плечами и отвернулась. Плотнее запахнув халат, нагнулась за ведром.