Terra Nipponica: Среда обитания и среда воображения

Прежние сады тоже предназначались для охраны здоровья – с помощью магических ухищрений, манипуляций с камнями и водой. Но эта защита распространялась преимущественно на хозяев сада. Защитная функция садов нынешних обосновывалась с помощью языка современной западной медицины, уверенной в том, что моцион и двигательная активность полезны для организма всей нации, а вырабатывающие кислород зеленые насаждения очищают воздух от исходящих от почвы «миазмов», считавшихся в то время источником многих эпидемических заболеваний. Особое беспокойство доставляла завезенная из-за моря холера, эпидемии которой регистрируются в Японии в 1877, 1879 и 1886 гг. (во время последней умерло около 100 тыс. человек). Для профилактики «западных» болезней предлагалось использовать западные же средства. Таким образом, предполагалось, что публичные сады, характеризовавшиеся как «городские легкие», в конечном счете заполнят здоровые, физически крепкие и жизнерадостные дети-подданные, способные к выполнению тех великих задач, которые поставит перед ними их чадолюбивый император-родитель. И сад традиционный, и сад новый предназначались для продления жизни, но потенции частного или же храмового сада обеспечивали здоровьем ограниченное количество людей. Что до сада публичного, то его возможности в этом отношении были намного больше. Садовое многолюдье становится при этом не источником вирусов (они были открыты Дмитрием Ивановским в 1892 г.), оно воспринимается как атрибут полноценной современной жизни.

Задачи, стоявшие перед страной, были велики – следовало догнать Запад в военной, экономической и культурной сферах. Глагол «догнать» требовал ускоренного движения. Сам император Мэйдзи подавал пример – отказался от приличествующего императору неподвижного образа жизни и упражнялся в верховой езде. На момент обнародования плана по созданию публичных садов отцу всеяпонской семьи исполнился 21 год (отметим, что настоящих детей у него в этот момент еще не народилось, а его единственный оставшийся в живых сын – будущий император Тайсё – появится на свет только в 1879 г.). Государя беспокоило, что его неразумные дети проводят досуг за нездоровыми занятиями. Он призывал их изо всех сил трудиться на благо Японии. Но трудом дело не ограничивалось – он подвергал контролю не только рабочее время своих подданных, но и их досуг. При всей разумности предлагаемых государственных мер по пропаганде здорового образа жизни следует помнить, что такой подход таил угрозу превратить Японию в тоталитарное государство, что и было впоследствии осуществлено на практике.

Помимо медицинско-гигиенических целей устроение публичных садов было напрямую связано с аспектом официальной идеологии: садам надлежало превратиться в такое контролируемое пространство, в котором отражались бы главные ценности и нужды нового государственного порядка. В таком саду эти ценности должны были быть представлены в максимально концентрированном виде.

Учреждение публичного сада Уэно в священном для дома Токугава месте символизировало не только военно-политическую победу сторонников императора Мэйдзи над сёгунатом, но и победу новой, «передовой» культуры над прежней. Место было выбрано явно не случайно – территория, принадлежащая храму Дзодзёдзи, в котором тоже покоился прах нескольких сёгунов, таким же бесцеремонным образом превращалась в публичный парк под названием Сиба.

С самого начала парк Уэно обустраивался как место, которое предназначено для достижения тех целей, которые ставило перед собой и населением государство. Вначале сад находился в управлении министерства внутренних дел, с 1886 г. – императорского двора. А это означало, что сад Уэно был главным садом страны.

При первоначальном обустройстве при Токугава холм Уэно выступал в качестве места, в котором будут продолжаться традиции древнего Киото. Однако одной из основных задач теперешней Японии стало приобщение людей к научно-промышленным достижениям западной цивилизации. И холм Уэно был решительно перепрофилирован – вместо хранителя традиции он превращался в место, которое назначили быть устремленным в будущее локомотивом прогресса.

На открытие сада, которое состоялось в 1876 г., в конном экипаже прибыл император. Источники сообщают, что «погода стояла ясная, народ клубился облаками». Уже на следующий год, 21 августа 1877 г., в Уэно открылась первая промышленная выставка, которая продолжалась 102 дня. Она проводилась на фоне зелени, но ее цели имели к природе весьма косвенное отношение. На церемонии открытия присутствовал и сам Мэйдзи, его приветствовал военный оркестр – одно из новшеств того времени. Император зачитал указ, в котором знание уподоблялось солнцу, а мастерство – луне. Солнце и луна были символами полноты бытия и власти, с древности на парадных одеждах императора присутствовали изображения этих светил. Министр внутренних дел Окубо Тосимити был более конкретен, в своей речи он заявил, что выставка будет способствовать распространению передовых технологических знаний и, таким образом, послужит процветанию страны.