Террагенезис: Земля (СИ)

Первые проекты, где я просто брал ДНК человека и последовательно заменял в нём отдельные параметры, не дали результатов. Там накапливалось такое количество ошибок и противоречий, что родись оно на свет, то сразу бы умерло в муках, жутко крича, выплёвывая внутренности и заживо сдирая с себя кожу, как в паршивых ужастиках.

Устав от мыслительной деятельности, я решил поспать, но не тут-то было.

Товарищ Аттвуд собственной персоной посетил мою скромную обитель и прямо с порога заявил:

— Для твоих способностей есть работа.

Одновременно с его словами четверо служивых внесли носилки, на которых лежал окровавленный мужик в сером комбинезоне. Первое, что бросилось в глаза, — перетянутая двумя жгутами правая рука, на которой явно не хватало деталей, вроде куска комбинезона и плоти по локоть. Вторым были недобрые взгляды военных, не верящих во всякую мистическую херню.

Судя по всему, пациент был техником, явно наплевавшим на технику безопасности. Ну, или это сероглазый упырь решил сунуть руку парня в мясорубку, чтобы был повод проверить меня.

— А разве ваши страховки не покрывают протезирование при несчастном случае? Или это вы его так? — решил съязвить я, но уже чувствовал внутри нарастающий скулёж проклятого милосердия, молящего меня спасти этого бедолагу за «спасибо».

Аттвуд одарил меня тяжёлым и очень красноречивым взглядом, обещающим крайне болезненные ощущения перед мучительной смертью.

— Ладно, ладно. Подите прочь, вылечу я вашего рукоблуда, — пробурчал я на английском, чтобы меня поняли все.

— Мы будем снаружи, — кивнул Аттвуд, — не вздумай выкинуть что-нибудь!

— Да, да, — поторопил я непрошеных гостей, — идите на хер уже!

Пришлось крепко призадуматься.

Лифт к сеятелю находился в самом дальнем углу пещеры, возле будущего туалета и снаружи не просматривался, но пациент находился в сознании и это мне совсем не подходило. Для вида покряхтев, я оттащил носилки со страдающим за угол, к туалету, и склонился с доброй улыбкой на лице:

— Сейчас ты уснёшь, а когда проснёшься, то будешь как новенький!

Техник слабо улыбнулся в ответ и кивнул. В этот момент я со всей дури пнул его в висок. Послышался отчётливый хруст, один глаз пациента закатился, а второй лопнул.

— Что это было? — раздался подозрительно-встревоженный окрик Аттвуда.

— Ничего, запнулся просто, — крикнул я в ответ, затирая подошвой расплескавшуюся жидкость.

— Три минуты до необратимого повреждения мозга, — услужливо проинформировал меня сеятель. И спустя миг зачем-то добавил: — Совсем необратимого.

— Ага, — едва слышно произнёс я, всё ещё не привыкнув к мысленному общению, — в биокорректор его, восстанови руку и голову. И удали память с момента удара.

Эх, жалко нельзя вложить в чужие мозги нужные воспоминания. Точнее какую-то мелочь, вроде узнавания лиц или объектов можно, а нечто комплексное и продолжительное нельзя. Там всё крепко завязано на определённых последовательностях и на личных ассоциациях типа запахов, цветов и звуков. Также велико влияние гормонального фона и ещё сотни переменных, которые сознание просто откажется воспринимать как часть себя. Этакое личное шифрование данных, так что подделать память оказалось невозможно. Навсегда стереть кусок жизни — запросто, а вот заменить или дополнить — фиг, даже с мощностями сеятеля.

— Принято к исполнению, — отозвался сеятель, когда я одной рукой зашвырнул девяностокилограммовое бездыханное тело в зонд.

— Что за звуки?! — снова забеспокоился сероглазый, но я не ответил, поскольку на языке крутилась только нецензурщина.

И вот зря не ответил! Тут же послышались торопливые шаги, и мне пришлось выпрыгивать наперерез Аттвуду, останавливаясь буквально в метре от него.

— Куда по помытому?! — шутканул я перегораживая коридор, недобро улыбаясь и уперев руки в бока.

Но, вместо ответа, на меня смотрит дуло пистолета. Ну что ж, дядя, ты сам напросился!

С видимым неудовольствием выдыхаю так, чтобы поток воздуха коснулся лица Аттвуда. Сероглазый непроизвольно моргает и этого времени достаточно, чтобы улучшенные мышцы выбросили правую руку вперёд с нечеловеческой скоростью.

Хватаю ствол оружия и резко, одним молниеносным движением, кручу от себя на сто восемьдесят. Аттвуд не успевает среагировать, а огнестрельный аргумент уже в моей руке и теперь тьма внутри ствола заглядывает уже в его душу. Слабина спускового крючка выбрана, рука не дрожит.

Он вздрагивает и отшатывается на шаг. С его указательного пальца капает кровь.

— Какого… — в серых, расширившихся глазах, мелькает тень страха, но он быстро берёт себя в руки: — Верните пистолет, мистер Потапов.

— Выйдите нахер, мистер Аттвуд, у нас договор, — бросаю оружие к его ногам и твёрдо, но без угрозы, смотрю ему в глаза.

Сероглазый несколько мгновений буравит меня тяжёлым взглядом, но после цыкает, поднимает оружие и уходит. Инцидент исчерпан.

Внешне я монолитная, уверенная в себе скала, а внутри пищу от восторга — как же круто вышло! Ё-моё, да это было эпичнее, чем в любом боевике! Охренеть я крут!