Терри Гиллиам: Интервью: Беседы с Йеном Кристи

Когда деньги все-таки кончились, Джоэл Сигел помог мне устроиться на работу. Тогда он уже работал копирайтером в рекламном агентстве «Карсон-Робертс» — именно этому агентству мы обязаны слоганом «Счастливого дня!»[80]. Я долго не стригся и к тому моменту уже мог именоваться «длинноволосым». Меня взяли на работу в качестве арт-директора, копирайтера и местного придурка. Я занимался печатной рекламой и радиороликами, и очень быстро мне все это осточертело. Стол, за который меня посадили, до этого занимала уволившаяся секретарша, а секретаршей там работала никому тогда не известная Гейл Ханникат[81]

. А нас с Джоэлом тем временем назначили ответственными за рекламу студии «Юниверсал», а хуже, чем то, что они тогда снимали, придумать просто невозможно. Их материнская компания, «Эм-си-эй», занималась в основном телевизионными проектами, поэтому на «Юниверсал» снимали слегка улучшенные версии телефильмов, то есть картины категории «Б» с участием Дуга Макклюра[82]. Единственным приличным фильмом, рекламой которого я занимался, был «Мэдиган» Дона Сигела[83]

. «Когда-то он был счастлив, но теперь опять рассвирепел» — мы с Джоэлом настолько ненавидели эту работу, что перестали что-либо делать. Примерно такие слоганы мы сдавали заказчикам и ждали, когда нас уволят.

Другим клиентом, за которого мы отвечали, была компания «Мэттел тойз», они делали Барби и Кена. Барби и Кен — настоящие имена детей в семье Хэндлеров, затеявших всю эту индустрию. Тогда все хотели стать поп-звездами, и вот как-то вечером Кенни Хэндлер приглашает меня к себе в особняк, и там выясняется, что он пытается подражать Брайану Эпстайну и Эндрю Лугу Олдхэму[84]. Он стал рассказывать о группе, которой он занимался, — «Апельсины Иеронима Босха»[85]

. Группа эта особого успеха не имела, но будто бы перед одним из выступлений он вдруг понял, чего им недостает, и до начала успел им сказать, чтобы они вышли на сцену без нижнего белья. Что они и сделали. Концерт, соответственно, удался на славу. Еще до этой истории Кенни мне сообщил, что его жена наверху укладывает детей спать, но по ходу разговора я начал подозревать, что Кенни, судя по всему, гей и что его занимает не только моя карьера. С тех пор геи часто высказывались по поводу куклы Кена — только они никогда не догадывались, насколько близки к реальности.

Так вот, на дворе 1966 год, все только начинается. Слово «хиппи» еще не придумали, ярлыков еще не понавешали — мир был подобен саду Эдема, до того как Господь начал раздавать имена. Везде наркотики, везде девушки, уже появился Кен Кизи, и надо всем этим царили «Битлз»[86]. В 1964 году, когда «Битлз» впервые приехали в Америку, я жил в Нью-Йорке. Мы с моим соседом по комнате поехали на мотоцикле по Парк-авеню, и я стал снимать отель «Ридженси» на свой «Болекс». Ажиотаж начался, когда в одном из окон чуть шевельнулась штора. Никто не знает, действительно ли Битлы стояли за этой шторой, но в толпе началось настоящее неистовство, и мне удалось запечатлеть это на пленке. В качестве фотографа журнала «Хелп!» я присутствовал в Вашингтоне на первом крупном марше за гражданские права. Удивительно, что я побывал на всех этих исторических событиях — как какой-то Форрест Гамп[87]

.

В Лос-Анджелесе я познакомился с Сэнди Маккендриком — меня представила девушка, которая заняла мое место в журнале «Хелп!» после моего ухода[88]. Ее муж был знаменитый ведущий телевикторин, и они почему-то решили, что я должен сниматься в фильме Маккендрика вместе с Тони Кертисом. Но я отказался стричься. До того момента я почти всегда носил стрижку «под ежик»: когда я попал в армию, то был единственным, кого сразу же не отправили в парикмахерскую. Но как только я перешел на длинные волосы, меня ничто не заставило бы с ними расстаться — даже перспектива сняться в одном фильме с Тони Кертисом.

Видимо, речь шла о последнем фильме Маккендрика «Не гони волну» (1967)?

Да. В Калифорнии Маккендрик казался каким-то потерянным, меня удивило его уныние, хотя в то время я не слишком много о нем знал. Но таков Голливуд, и таким он по сей день и остается. Даже теперь я встречаю там людей, снявших гениальные вещи, но к таким относятся без всякого уважения, их тянут все дальше и дальше вниз. Прошлое — твое прошлое — ограничивает тебя в глазах студии.