Территория Бога. Пролом

А Василий Зеленин даже стрелять не любил! Охотой егерь пренебрегал. Хариус и рябчик — царская пища, белое мясо. Белое мясо, белая кость и голубая кровь. Кожаные коты, жаркая черная баня, черная уральская завирушка — птичка такая, заповедная, с галстучком на горле.

Каждому свое. Так говорили во времена золотой латыни. И марксисты утверждали, что бытие определяет сознание. Одно к одному. Тем более что Вишерский бумкомбинат строили зэки. И буммашина стоит еще та — немецкая. Иномарка.

На Вишере, господа, рынок. Короче, продает приезжий банные веники на базаре. Подходят к нему местные и говорят: «Послушай, мужик, вот оно тебе — время, беги, бутылку покупай, а то что-нибудь случится здесь». Ну чё, куда денешься. Понял теперь, какие понты у нас в райцентре? Рэ-кет. А в другой раз один блатной по прозвищу Суматоха у людей товар зеленкой залил — ку-ура-ажился! Потому что рынок в городе. Купец берет за топор такую связку куниц, которая проходит в ушко топора. Поэтому уходим огородами.

В заводском магазине одна женщина потеряла сознание (то самое, которое определяется бытием) в очереди за резиновой обувью. После ночной смены. У нее, наверное, имелась своя точка зрения на то, что происходило вокруг. Поэтому сознание и сузилось — до черной точки в пространстве. Сознание теряли и дети в школах, от недоедания. И точка зрения этих голодных когда-нибудь до смерти удивит новых русских. До смерти. Фруктов малыши вообще не видели. Болели чесоткой — мыла не было, чтобы сходить в баню, поэтому выдавали талоны на помывку и стрижку.

«Что вы со мной сделали?!» — воскликнула одна женщина, когда увидела себя в зеркале парикмахерской. «А что вы хотите, — ответили ей, — когда сами стрижетесь „под зарплату“?» И женщина заплакала. Деньги выдавали, когда в областную больницу надо было ехать или хоронить близких. Один мужик стал требовать: «Почему „детские“ задерживают? Не знаю, в какие двери войти… Пацану на кино дать нечего. Давайте мою зарплату за шесть месяцев, а то у меня дома уже тараканы с голоду дохнут!» Что это — правда или истина, господа философы?

Пожар случился ночью, в октябре прошлого года, когда шло празднование пятидесятипятилетия предприятия. Спичку поднесла сильно подвыпившая женщина, решившая отомстить капиталистам за вишерскую нищету. Она захотела света — и камышовая крыша, ровесница завода, улетела в небо пламенным ангелом. Имеется в виду камышовый утеплитель. Тогда буммашина на месяц вышла из строя. Виновница пожара получила три года лагерей, а дети остались на свободе. Все радовались за детей. Ущерб составил сумму, равную той, которую вложила в это предприятие финансово-производственная группа, владеющая контрольным пакетом акций. В результате простоя скопилась древесина, и завод какое-то время сумел проработать на этом печальном заделе.

Проведение экономической реформы напоминало испытание штамма сибирской язвы на острове Ренессанс в Аральском море или массовую гибель дельфинов, которые выбрасываются на берег Коста-Рики, что ученые связывают с атаками касаток.

Директор завода оказался спокоен, в голодный обморок не падал.

— Вы читаете нашу газету? — спросил я его.

— Не скажу, что читаю, — ответил он, — но использую.

Да, у кого костюмчик фирменный, а у кого — фуфаечка с белой полоской на левой груди и фамилией.

Когда-то здесь была самая мощная бумагоделательная машина в Европе, изготовленная по спецзаказу. Впрочем, о чем тут мечтать? Чтобы твою книгу напечатали на вишерской бумаге? Да, но ты же не Ленин. Я покраснел от наглости и сделал три глубоких глотка, чтобы не нервничать так.

Подбирают, подчищают — бизнесмены. Эти спекулянты такие же бизнесмены, как проститутки, которые развешивают свои объявления на столбах, — столбовые дворянки.

— Да ноют они, что рыбы нет, — объяснял мне друг. — На Язьве во время нереста жереха кто сети ставит — понял? Совсем обезумели — не с перепугу: на машинах приезжают из Соликамска, Березников, с лодками и движками. Такого у местных нет. А чалдонам в буферной зоне заповедника рыбалка разрешена. Привыкли хорошие деньги на лесоповале получать. Своим умом жить не хотят! А Лёша Бахтияров — человек вольный, сам за себя отвечает, не будет он убивать, у него земли — до Ледовитого океана, несколько государств! Что ему делить? И с кем тут делить!

Мы пили с Раисом Шерафиевым. В открытую форточку залетали скандальные звуки — это нашего соседа била жена, капризная женщина.

— Ты каждый день пьешь, да, и никому не должен? Так, что ли?!

Раис встал и закрыл форточку. Эстет. Покачнулся, сел на место.

— Ты чё, качаешься, что ли? — поднял голову я.

— Да разве я качаюсь? — удивился Раис. — Так, покачиваюсь.

Наконец-то я понял, в чем дело: водка — некачественный продукт. Жажду утоляет плохо. День пьешь, два, три… А пить все равно хочется. Некачественный продукт — не утоляет жажду. И вода — тоже.

— Ты знаешь, я так мечтаю поговорить с тобой трезвым, — неожиданно признался друг детства.