«Величавая жена»
Царская избранница
Императрица Екатерина II очень любила своего старшего внука Александра. Её тайной надеждой было передать российский престол именно ему, а не сыну Павлу, поэтому Александр воспитывался при дворе бабушки, а не отца.
Когда внуку исполнилось шесть лет, Екатерина подыскала ему невесту; когда её любимому минуло четырнадцать (1791), императрица начала действовать. В Баденское княжество, находившееся на западе Германии, был направлен граф Румянцев, чтобы оценить достоинство двенадцатилетней принцессы Элизы. Выполнив поручение императрицы, Румянцев докладывал ей:
«Я совершил поездку в Карлсруэ.
Элиза более развита, чем свойственно её возрасту. Она не абсолютно прекрасна, но очень красива. Производит впечатление мягкостью, кротостью и вежливостью. Особенно в ней чувствуется грация, когда она разговаривает, что очень её украшает, и сей природный дар приносит некий шарм её движениям. Вообще одобрение склоняется в её пользу, а не сестёр. Хвалят характер и говорят, что свежесть её лица служит гарантом хорошего здоровья».
В октябре следующего года Элиза и её сестра Фридерика прибыли в Петербург. 1 декабря Екатерина II сообщала графу Румянцеву: «Мы продолжаем быть весьма довольны нашими двумя принцессами Баденскими. Кажется, что старшая одержит верх, она пришлась весьма по вкусу господину Александру. Сначала он был так же неприступен, как принцесса была сдержанна; но теперь они начинают привыкать друг к другу и любят быть вместе».
Уже 12 ноября Элиза написала матери в Карлсруэ о женихе: «Он нежно любит меня, я его тоже, и в этом моё счастье». Ей ещё нет четырнадцати лет. На чём основано уверение в любви этого ребёнка? Конечно, на внушении взрослого окружения. «Свидетельство тому желание моих родителей, посылавших меня сюда, которому я послушна».
23 сентября 1793 года состоялось бракосочетание великого князя Александра Павловича и баденской принцессы Элизы. Императрица заявила во всеуслышание:
— Два ангела!
Придворные дружно поддержали её:
— Самая красивая царственная пара в Европе!
Особенно восторгались Элизой. Графиня Головина так описывала её внешность: «Черты лица её тонки и правильны, греческий профиль, большие голубые глаза, правильное овальное очертание лица и волосы прелестнейшего белокурого цвета, при этом стройный стан, врождённая грация и чисто воздушная походка делают её подобною нимфе».
Протасова, воспитателя Александра, привлекли в Элизе её подвижность и душевные качества: «Черты лица её очень хороши и соразмерны её летам. Физиономия пресчастливая. Она имеет величественную приятность; все её движения и привычки имеют нечто особо привлекательное.
В ней виден разум, скромность и пристойность во всём её поведении. Доброта души её написана в глазах, равно и честность. Все движения показывают великую осторожность и благонравие. Она настолько умна, что нашлась со всеми, ибо всех женщин, которые ей представлялись, умела обласкать или, лучше сказать, всех, обоего пола людей, её видевших, к себе привлекла».
— Девочка рождена стать императрицей! — с восторгом заявила Екатерина Нелюдова, фаворитка Павла.
Сначала Александр тоже упивался восторгом от своего брака, но через два года жена ему наскучила, и он переключился на «обслуживание» всех красавиц, блиставших при царском дворе. Непонятая супругом и практически покинутая им, Элиза, с душой романтической и гордой, ушла в себя. Она скрывала свои истинные чувства под непроницаемой бесстрастной оболочкой и как бы гордилась тем, что живёт как чужая при дворе супруга и остаётся в тени. Презирая интриги, Элиза избегала высказывать своё мнение по вопросам, волновавшим придворных, делая вид, что ничем не интересуется, и позволяла управлять собой.
А она была талантлива: хорошо пела, играла на арфе, рисовала, любила литературу, овладела секретами шестидесяти четырёх чёрно-белых клеток, тяжело пережила равнодушие мужа и смерть двух детей-малюток, отчуждение тёщи — императрицы Марии Фёдоровны, хотя сама с марта 1801 года была императрицей Елизаветой Алексеевной.
Глухие слухи о неладах в царской семье и о незавидном положении в ней молодой царицы доходили до простых смертных и вызывали в широкой русской душе сочувствие к самой красивой государыне Европы.
В лицее её все любили