Тест Роршаха. Герман Роршах, его тест и сила видения

Однако, поскольку в середине века использование теста Роршаха было широким и децентрализованным, даже это обвинительное заключение от выдающегося эксперта не было услышано. Никто из авторитетов не был наделен «правом последнего слова». Через год после публикации статьи Дженсена увидели свет отчет Уолтера Слоута и рассказ Рэя Брэдбери – тестирования в эпоху «холодной войны», доведенные до крайности, и реакция на них. Даже в том маловероятном случае, если Слоут или Брэдбери что-нибудь слышали о Дженсене, его критика нисколько их не заботила.

Но все же клиническая психология смогла, говоря словами Дженсена, «избавиться» от Фрейда со «скоростью и усердием», которые были совершенно поразительны. Начиная с конца 1960-х годов фрейдистская психология, которая ранее правила бал, оказалась загнана в угол. Тест Роршаха (его достоверность была под вопросом, авторитет проводивших его людей – под подозрением) мог с легкостью разделить ту же самую участь.

В некоторых странах это и произошло. Но в Америке он выжил – как в культуре в целом, так и в рамках клинической психологии.

Чернильные пятна уже стали метафорой для того же самого антиавторитарного релятивизма, который бросил вызов релевантности теста. Ваша реакция на кляксу или рубашку теперь восхитительно интерпретировала сама себя, не нужен был доктор в белом халате или психоаналитик, попыхивающий сигарой позади кушетки. Свободное самовыражение, которого требовала культура, было тем, что предлагали чернильные пятна (по крайней мере в народном воображении).

Именно когда доктор Брокау показывал свою рубашку людям на страницах рассказа Брэдбери, тест Роршаха становился в реальной жизни символом всего, что вызывало разные, но одинаково справедливые суждения. В 1964 году рецензент, делавший обзор десяти книг о Нью-Йорке, резюмировал: «Создание книги о Нью-Йорке – это проекционный психологический тест, можно сказать, тест Роршаха. Пять городских районов являются лишь стимулами, на которые наблюдатель реагирует в соответствии с особенностями его личности». Это было первое – по крайней мере для New York Times —

из тысяч сравнений различных вещей с тестом Роршаха. Скоро генерал де Голль станет «тестом Роршаха» для биографов, открытый финал фильма Стэнли Кубрика «2001 год: Космическая одиссея» тоже будет таковым.

В охватившем американскую культуру кризисе авторитетов авторам суждений было проще перестать наделять кого бы то ни было авторитетом в принципе. Мнения разнились, и, называя что-либо «тестом Роршаха», они получали возможность не занимать определенную сторону и не отталкивать от себя другого. Журналисты и критики уже не пытались навязать читателям мнение о том, какая реакция на Нью-Йорк или на «Космическую одиссею» правильная: каждый имел право на собственное мнение, а чернильная клякса – неизбежная метафора для этой свободы.

Однако одной лишь резонансной метафоры было недостаточно, чтобы настоять на актуальности роршаховского теста. Необходимо обратить внимание на тот факт, что к тому моменту «тест Роршаха» не существовал в принципе.

Глава двадцатая

Система

Человек, который это изменил, – Джон Е. Экснер-младший, родившийся в 1928 году в городе Сиракузы, штат Нью-Йорк. После службы в авиации во время Корейской войны, где он был механиком самолета и помощником врача, Джон вернулся в Штаты и поступил в колледж при университете Тринити в Сан-Антонио. Он впервые увидел чернильные пятна в 1953 году и сразу понял, что они станут делом всей его жизни. Экснер поступил в Корнелл и начал работать над докторской диссертацией в клинической психологии.

Он обнаружил хаос. Подходы Клопфера и Бека продолжали тянуть тест в разные стороны с 1940-х годов. У Герц были собственные методы, а параллельно в Соединенных Штатах обретали популярность еще две системы: психоаналитическая методика Шафера-Рапапорт и оригинальная техника Зигмунда Пиотровского «Перцептивный анализ». Множество собственных вариаций появилось также в других странах. Во всех использовались одни и те же десять чернильных пятен, показываемых в одной и той же последовательности, – хотя некоторые добавили дополнительную пробную кляксу, которую демонстрировали перед началом теста. Но процедура проведения теста, коды подсчета баллов и последующее анкетирование были часто несовместимы между собой, и даже фундаментальные вещи, которые проверялись при помощи теста Роршаха, существенно отличались друг от друга.

Ни один из этих методов не использовали большинство психологов, хотя Клопфер и был самым популярным идеологом, а вслед за ним шел Бек. Профессора не знали, какой системе нужно обучать студентов, практики же тасовали их в зависимости от конкретного случая. Как позже скажет об этом Экснер, они действовали «по наитию, добавляя “немного Клопфера”, “оттенок Бека”, “несколько зернышек Герц” и “чуточку Пиотровского”», исходя из своего собственного опыта знакомства с каждой из систем, – и называли это «тестом Роршаха».