Тетрадь с гоблинами

– Знаете что, господа? – наконец сказал он. – Серьезное лицо еще не признак ума.

Он отпустил Рому, и тот сразу пришел в себя. Следом “разморозился” я.

– Что это значит?

– “Того самого Мюнхгаузена” цитирую, умники. Кинолента такая была, прошлого веку. Не смотрели? А стоило. Может, ваши лица и переменило бы.

* * *

Если я когда-то и представлял себе жилище мага, то суровая реальность внесла в это дело свои коррективы. Квартира семидесятых годов прошлого века с громоздкой мебелью, с книгами за стеклом, вазами и банкой соленых огурцов на журнальном столике, отличалась от волшебных интерьеров в моей голове процентов эдак на девяносто. На спинке деревянного стула висела полицейская ретро-форма. Пахло водкой. Сосед предложил нам надеть тапки, но мы тактично отказались.

– Альберкинуда Вит, – он протянул нам руку, – можно просто «дядя Витя».

Взяв с журнального столика открытую банку, он вытащил из нее соленый огурец и откусил от него кусок.

– А вы полицейский? – спросил я.

– Уже тысяч восемь лет как, – дядя Витя захохотал с огурцом во рту. – Правда, раньше такого слова не было, «полицейский». – Он достал еще один огурец. – Порядок обеспечивали служители храмов.

Он ушел на кухню и вернулся с банкой помидоров. Тоже соленых.

– Будете? – спросил он.

– Не-а.

– И хорошо. И правильно. – Он запустил руку в новую банку и, пытаясь вытащить неподатливый помидор, сказал: – Я был капитаном храма Синто.

– Бога любви?

– Ее. Богини. Любви все возрасты покорны, слыхали? Я всегда любил любить. С детства. Когда мама целовала меня перед сном, в моих руках рождались бабочки… М-м-м. Идеальный помидор.

По его подбородку потек рассол. Мы с Ромой переглянулись. Почему нам постоянно попадаются ярые любители овощей? Сначала Ульфир, теперь этот.

– Я эти банки еще в девятнадцатом веке закрыл. Лично огород обихаживал. Чуть-чуть магии, чтоб не портилось, – и в погреб. Двести лет пролежали. Как вино. Здорово, да?

– Вы Ригори? – спросил я.

– А как бы я, по-твоему, дожил до сегодняшнего дня?

– Вот да, – сказал Рома. – Как вы дожили?

– Магия Жизни. – Дядя Витя поднял бутылку виски, стоявшую на полу возле кресла, хохотнул и добавил: – Шучу. Строго говоря, я не жил пять тысяч лет. Меня бросает во времени, слыхали такое? Каждые два года я прыгаю на век вперед. Вот в прошлом веке и заделался полицейским, – он кивнул на свою униформу. – А в этом официально еще не успел. Миссия у меня такая. Или проклятие. А вы чего не садитесь? Садитесь давайте. Гостеприимство в Орвандии – качество ключевое. Вот и я пытаюсь его столько тысячелетий обрести.

Мы опустились на край красной софы. Я взял цилиндрическую подушку и положил на колени, как домашнее животное.

– Чем вы занимаетесь? – спросил я. Дядя Витя посмотрел на меня, словно оценивая, достоин ли я того, что он собирается поведать.

– Ты, парень, про Безымянных сказал. Так вот я слежу, чтобы они к нам не явились. – Он развел руками в жесте, означающем: “все, как обычно”. – А у кого-то из вас нет “сникерса” или вроде того? Помидоры помидорами, но чем хорош ваш век, так это сладостями.

Рома покопался в карманах и извлек помятый “Шупик”, мини-шоколадку с орехово-малиновым пралине.

– Угощайтесь.

– О, превеликая Синто, ты все-таки рядом и слышишь меня! – Дядя Витя выхватил у Ромы шоколад, развернул этикетку и чуть не целиком запихнул в рот.

– А почему они должны явиться? – Спросил я.

– Кто?

– Безымянные.

– А. Ну, потому что иначе никак, понял? Враги они нам. Богам враги. Считают, что тут их дом. Всегда искали и ищут способ в него попасть… – Он посмотрел на Рому. – Ты когда у моей двери ночью шлёндался, я чуял их присутствие.

Рому передернуло. Он погладил подбородок, словно там росла густая борода, как у мудрого старца. Я думал, не выложить ли перед дядей Витей все карты? Или оставить часть правды при себе? Его поведение и образ “полицейского” не внушали мне доверия, и я решил давать информацию порционно:

– Со мной то же самое было, что и с Ромой.

– И какого хрена?

– Безымянные каким-то образом… управляли нами через сны.

Дядя Витя посмотрел на последний кусочек «Шупика» тяжелым взглядом и с таким вздохом отложил его в сторону, будто я испортил ему аппетит.

– В этом все Безымянные. Подлые манипуляторы. Сколько бед они натворили этим трюком!.. Ражд

его именуют. Люди, не просыпаясь, грабили, убивали, разоряли храмы. Ты вот, – он посмотрел на меня, – дергаешься, когда засыпаешь?

– Бывает.

– А перед сном есть ощущение, что проваливаешься куда-то?

– У меня да, – сказал Рома, – постоянно.

– Это неспроста, мальчуганы. Шутка природы! Вы, когда засыпаете, проваливаетесь в мир сновидений. Но пролетаете через мир Безымянных, сквозь него.

– Как это?

Дядя Витя все-таки снова взял шоколадку и ответил с набитым ртом:

– В храме учили, но я забыл.

Удивительно, но кое-что общее у нас с дядей Витей все-таки есть.

– Нормальный человек защищен в мгновения этого полета. Но Безымянные находят способ разрушить защиту. Они ловят падающего и подчиняют своей воле, чтобы творить бесчинства.