Тетрадь с гоблинами

Мы исполняли приказ дяди Валеры, надрывая поясницы и сбивая дыхание. Рома испачкался в земле и потом еще пять минут вытирал руки влажными салфетками.

– А вот теперь, – веско сказал я, когда смог говорить, и Рома протянул мне грязную тряпку, – за дело.

– Твои дела обычно оборачиваются для нас проблемами, – усевшись на капот, сказал Рома.

– Ты о чем?

– Например, когда мы прошли в премиум-зал в кинотеатре без билетов.

Я рассмеялся.

– Это когда за тобой в темноте гонялись?

– Да! А ты пересел, типа не при делах.

– Потом и меня поймали. Мы “Мстителей” смотрели?

– Мы вступительные титры смотрели.

– Тогда не считается. В общем. Я, правда, знаю, как защитить твой сон. Только не спрашивай меня откуда, все равно не поверишь. Прими как данность.

– Мне это не нравится.

– Закрой дверь. Это надо в темноте…

Когда мы погрузились в неприятный и тягучий сумрак, я положил рюкзак на капот «форда» и расстегнул молнию. Ульфир глянул на меня круглыми заспанными глазами.

– Привет, – тихо сказал я.

– Ты с кем разговариваешь? – Спросил Рома. Я поманил его к себе и предупредил:

– Только сильно не удивляйся и не кричи.

Рома не закричал. Мои опасения, в целом, были напрасны, и я до сих пор теряюсь в догадках, почему. Но Рома подошел и не издал ни звука.

– Это кто? – шепотом спросил он.

– Ульфир, – сказал я.

– Здравствуй, – сказал Ульфир.

– Здравствуй, – заторможено ответил Рома.

А потом попятился, сел на грязную от мазута полку и заплакал. Я растерялся, посмотрел на Ульфира, тот тоже ничего не понял (хотя я пока не умел различать его мимику).

– Эй, ты чего? – Я подошел к Роме и положил руку ему на плечо. – Расстроился? Думал, в рюкзаке будет Таня?

Я давно подозревал, что Рома тайно влюблен в Медузу. И сейчас – самый подходящий момент проверить догадку. Ладно, не прям уж самый, но такой, нормальный.

– При чем тут Таня вообще? Какая Таня? – всхлипнул Рома. Вытер рукавом нос и, более-менее успокоившись, достал из кармана новую пачку салфеток.

– А чего ты?

– Не знаю… – Он принялся вытирать лицо, бесконечно сморкаясь. – Я просто… Я знал. Понимаешь? Знал.

– Что знал?

– Что что-то существует. Чувствовал. Для меня это важно? Важно, что мы не одни, и есть кто-то, кто может нам помочь.

Как поступают нормальные люди в таких ситуациях и, главное, что говорят, я не в курсе. Поэтому перешел к делу.

– Прогоним твои кошмары?

– Давай, – Рома еще раз высморкался.

Я вытащил Ульфира из рюкзака, как кота из переноски, а мой друг смотрел на него завороженным и полным надежды взглядом.

– Он такой красивый…

– Спасибо, – сказал Ульфир.

– Смотри, Ульфир, – сказал я. – Это Рома. У него такая же беда, как была у меня. Сможешь прогнать из него всю гадость?

– Такой красивый!..

– Ульфир сможет. А что вы дадите Ульфиру?

Я удивился.

– А что ты хочешь? Мне казалось, Ульфиры все делают безвозмездно.

– Моркву.

– Что?

– Можно рушкец.

– Что такое рушкец?

– Ульфир любит рушкец. У вас есть. Я чувствую, – он пошевелил маленьким носиком, словно в гараже витал еще какой-то запах, помимо ароматов смолы и резины.

– Рома, что такое рушкец?

Рома пожал плечами:

– Без понятия.

– У тебя телефон рядом?

– Да.

– Глянь.

Рома потыкал в кнопки, похмурился, увеличил какую-то картинку и выпалил:

– Это картошка.

– Рушкец – это картошка?

– Да. В Старой Орвандии так ее называли.

Я посмотрел на Ульфира:

– Рушкец – это картошка?

– Рушкец – это хочет Ульфир, – сказал Ульфир.

Я улыбнулся.

– Ром.

– А.

– Твой папа не заметит пропажу картофелины?

– Заметит, – ответил Рома. – Но дело того стоит. Скажем, что гнилую нашли, выбросили.

Рома обошел “форд”, открыл люк и вернулся с картофелиной. Глаза Ульфира заблестели. Он аккуратно взял овощ, запихнул целиком в рот, разжевал и проглотил.

– Ого ты обжора, – сказал я.

– Мало, – обиженно ответил Ульфир.

– Что тебе мало? Целая картошка!

– Еще рушкец!

Я опять посмотрел на Рому.

– Что скажешь? Мы нашли и выбросили две гнилые картошки?

Рома пожал плечами, и раздобыл еще три корнеплода. Про запас. А через пять минут гараж обеднел на целый ящик. Ульфир, улегшись на спинку, постанывал и водил пальчиками по отверткам, висевшим на стене.

– Как в тебя столько влезло? – воскликнул я.

– Съесть бы еще рушкец, но никак… – с трудом выговорил Ульфир.

– Хватит, а то помрешь от передозировки картофелем. Что от нас требуется?

Мы склонились над объевшимся чудиком, точно бандиты – над ученым-изобретателем, знающим, как обезвредить бомбу, которую они украли.

– Уснуть.

– Я не могу, – сказал Рома. – Отец постоянно спит днем, а я только ночью.

– Есть другой способ? – спросил я Ульфира.

Тот задумался. Взял и покрутил отвертку. Изучил Рому. Кинул взгляд в сторону погребка. Я подумал опять лезть за картошкой, но чудик скомандовал:

– Притворись!

– Что?

– Ляг. Глаза – закрой. И сопи.

– А это сработает? – засомневался я.

– Ульфир желает, чтобы да. Ульфир – житель сновидений, а те, кто вас охватили, нет.

Было видно, что Ульфиру сложно изъясняться нашими синтаксическими конструкциями. Но он старался.

– И?

– Узнали они, как спят такие, как вы. И сим только и могут о вас размышлять.

– Ты про Безымянных?

– Да.

– Я не понимаю. Можешь объяснить по-человечески?