Читаем Тетрадь с гоблинами полностью

Тетрадь с гоблинами

Но главное: в памяти каждого орвандца, да и всех жителей Земли Большой собор связан с ораторией “К Венере – через небеса” орвандского композитора Вали Дара. Слушая его, вы каждый раз играете в догонялки со своими мурашками. Они убегают от вас далеко-далеко, сквозь галактику Млечный Путь по незримым нотам органа и виолончели.

Я потянулся и сделал пару разминочных движений. Папа говорит, что если это движение выходит у тебя непроизвольно, значит, судьба готовит нечто интересненькое. Я подошел к входу в собор, у которого стоял Черный Костюм. Он держал палец на ухе (хотя проводка от рации я там не заметил) и водил пристальным взглядом по толпе, то и дело отгоняя зевак.

– Можно зайти? – спросил я.

– Нельзя. Операция.

– Гланды кому-то удаляете?

– Что? Так, мальчик, ты иди-броди. Нельзя тут.

– Чем докажете?

– Гуляй, говорю!..

– Вы гланды кому-то удаляете?

Он протянул руку, чтобы меня оттолкнуть, и я ретировался. Собор, хоть и был в десять раз ниже высотки «Антимы», тем не менее, давил сильнее. Я нутром чуял: с ним что-то неладно. Словно чье-то темное присутствие омрачало великую историю. Я обошел его с левой стороны. Там стояло еще два Черных Костюма.

– Никак не пробраться, – сказал я какому-то французу. Минуту назад я наступил ему на ногу, и теперь он почему-то оказался рядом со мной.

– Pouvez-vous me dire ce qui se passe dans la cathédrale?[33] – спросил он.

– Ви[34], – ответил я.

Я обошел собор справа и забрел на маленькое средневековое кладбище. В этот момент заметил в окне какое-то движение. Спустя минуту ко мне подошел первый Костюм.

– Тебе велено заходить, – сказал он.

Кто-то из желающих попасть в собор возмущался, но дверь за мной уже гулко затворилась.

* * *

Афиша концертов органной музыки – первое, что я увидел. За следующей дверью, высокой и тяжелой, была сувенирная лавка. А затем меня поглотил собор. Взгляды христианских святых, средневековых правителей и воинов с длинными копьями устремились с витражей на мою макушку. Эхо шагов раскатилось по высоким стенам, достигая купола. Пахло ладаном и деревянными скамьями.

Я ступал по бетону, стараясь услышать ангелов. Сегодня я бы этому не удивился. Не удивился бы даже пению устриц. Но никто не пел. Никто не хлопал ангельскими крыльями. Как родного, меня ожидал покой. Есть некий фильтр на входе в католические храмы. Шагнув внутрь, оставляешь что-то плохое позади. Всегда. У меня не самая воцерковленная семья, но даже я это замечаю.

Я сел на скамью в первом ряду, напротив высокого распятия и алтаря, закрыл глаза и задал себе один-единственный вопрос. Зато глобальный.

Может, ну его все нафиг?

Я наклонился, чтобы завязать шнурки. Скрипнула скамейка.

… Я повернул голову и увидел, что витраж исчез.

Вместо него за окном была моя классная комната. Кабинет, в котором я проучился десять лет. Я встал, подошел ближе, наблюдая, как он медленно превращается в актовый зал. Там разворачивалось целое действо. Выпускной в школе. Шар не горел, я чувствовал, я знал это. Три пары танцевали вальс: Пуан сжимал, очень ловко, надо заметить, талию Аннет. А я – я сидел в заднем ряду, с мамой. На глазах ее выступили слезы. Но не от того, что я стал таким взрослым. А от того, что…

Стоп.

А где папа?

Почему мы с мамой вдвоем?

А Мелкий где?

Еще раз стоп…

– Отвали, – сказал я.

С потолка актового зала свисало и пялилось на меня Зеленое мохнатое существо.

– Может, зайдешь? – сказало оно весело.

– Не смей заходить! – сказало второе существо, Бордовое, свесившееся рядом с первым.

– Ты меня бесишь, Маэстро. Я надеялся, что ты сон.

– Я не сон.

– Да, я сон.

– Ты меня тоже бесишь, – сказал Зеленый.

– Нет, ты меня не бесишь, – сказал Бордовый.

– Заходить будешь?

– Будешь заходить?

– Не буду, – сказал бордово-зеленый от злости я.

– Вот и хорошо.

– Альтернатив много. Найди свою собственную. Она у тебя одна.

Мираж исчез. Передо мной вновь возник витраж.

Я не удержался, и сочинил следующие строчки:

Смотрю на себя сквозь витраж.

Не лицо, а недозрелая слива.Для кого-то судьба – мираж.А для меня – еще одна альтернатива.

В отражении я увидел двух мужчин. Они стояли за моей спиной и улыбались.

– Рад, что ты пришел, – сказал Рахт. Джек, второй мужчина из отражения, молча пожал мне руку.

В этот момент откуда-то сверху послышался крик.

– Что ж, – сказал Рахт, игнорируя звук, от которого затряслись мои поджилки. – Это кричит наше дело – требует безотлагательно к нему приступить. Прошу сюда.

– Что это было на самом деле?

– Сейчас узнаешь.

Рахт кивнул Джеку. Тот подошел к деревянной двери слева от алтаря и, недолго думая, открыл большим железным ключом замок, и мы отправились на храмовый балкон.