Тетрадь с гоблинами

– Давление, – объяснил Рахт, увидев меня. – Переволновался я, дружище. – За мной спустилась компания спасенных людей. – Ты справился. Я в тебе не сомневался. – И обратился к остальным: – Господа, две кареты скорой помощи ждут снаружи. Сами доберетесь?

– Доберемся, – сказал Андрей.

Дьякон, пухлый и слегка прыщавый мужчина, проходя мимо меня, спросил:

– Как тебя зовут, мальчик? – Спросил он хриплым голосом.

– Дима.

– Меня – Павел. Таких, как ты, бережет Господь.

– Ну что вы… Я ж просто это…

Дьякон вместе со всеми двинулся к выходу. Каждый освобожденный благодарил меня как спасителя. Да я и был спасителем. Но что-то меня тяготило, что-то кипело внутри, и, догнав дьякона, я сказал:

– Послушайте, извините… Павел. Собор больше не причинит вреда людям, но… Не причиняйте и вы ему вред. Помните о нем, рассказывайте о нем. Этот дом – больше, чем объект для фотографий, он, он…

– Живой, – улыбнулся дьякон. – Я знаю, сын мой. Все, что я знал до сих пор и чему верил, подверглось испытанию. Сатана! – вот была моя первая мысль. Но по прошествии времени… Да. Мы будем уважать этот дом. И напоминать ему о тебе.

– Спасибо. И, конечно, будьте осторожны.

– Будем, сын мой. С нами Бог и сыновья его.

* * *

Я поставил на скамейку клетку с птицем.

– Нам придется его забрать, – сказал Рахт.

– Зачем?

– Чтобы уберечь других от опасности.

– Он не опасен.

– Кто знает…

– Я знаю.

– Понимаю! Но, как говорится, излишняя самоуверенность – она как кофе-машина…

Рахт не сразу придумал, чем закончить свою метафору, и исполнил танго лицом. Я бы закончил так: “Излишняя самоуверенность – как кофе-машина: школьнику не нужна”. Но Рахт придумал по-другому:

– …в ней каши не сваришь.

– Что теперь? – спросил я.

– Теперь… – Рахт побарабанил пальцами по своему колену. – А теперь, Дима, тебе придется сделать выбор. Непростой выбор.

– Какой?

– Как называется Минувший, которого ты обезвредил? Ребята сказали, тебе каким-то образом удалось узнать его имя…

– Фелишок.

– Фелишок! А теперь представь, что подобных Минувших, только этого – несколько десятков. А то и сотен, или даже тысяч. Двух ты обезвредишь, третьего и четвертого обезвредят другие гении. А как быть с остальными? Люди будут пропадать и погибать. И все – из-за Шара. Я уж молчу о маньяках и садистах, в которых откроются таланты Ригори…

– Что вы предлагаете?

– Ты – Любимец Шара. Последний человек, который мог сказать о себе то же самое, спас Орвандию от гибели. Он избавил нас, все человечество, от опасности, которую несет в себе горящий Шар. Это было тысячи лет назад.

Меня кольнула ревность. Еще один Любимец Шара? Как это так?

– И что он сделал? – аккуратно спросил я.

Рахт отвернулся, что-то прошептал тихо-тихо, почти неслышно. Затем посмотрел на меня, опустил подбородок, и сказал:

– Он погасил Шар, – затем высморкался и добавил: – Это же я предлагаю сделать тебе. И за это – я награжу тебя всеми благами, о которых мы говорили с тобой вчера.

* * *

Я зашел в магазин, взял холодный чай, M&M’s и «Вэгон Вилс» с джемовой прослойкой. Подумал, что надо купить папе апельсинов, но решил сделать это завтра: посвежее будут. Очередь на кассу двигалась медленно, кассир пробивал каждую жвачку по пять секунд. Передо мной стоял студент с длинным носом. Он дергался, то и дело всех поторапливая, как будто экзамен вот-вот, хотя какой экзамен в десять вечера?

Я не удержался и спросил:

– Опаздываете?

– А тебе какое дело, школота?

– Просто.

– Вот и стой просто.

– А как вы думаете, магия нужна?

– Слышь, овощ, ну-ка отвали.

– И вовсе не надо хамить мальчишке, – заступилась за меня женщина в желтом платье.

– А тебя я вообще не спрашиваю.

– Ты чего это мне “тыкаешь”?

На том и закончилось – без драк и ссор, студент просто ушел, и это не притча с моралью. Я таким образом отвлекал себя. Вернее, пытался отвлечься от мысли, сверлившей мозг. Может, к чертовой матери все эти спасения Орвандии, когда на кону жизнь и судьба близких людей?

Разговор с Рахтом, а точнее – его “предложение”, повергло меня в шок. Хотелось, чтобы кто-то умный сказал: Шар не несет никакой опасности. Глупости, которые выдумал Рахт, не имеют отношения к реальности.

Я отказывался верить, что Шар – зло. Шар не может быть злом, Шар – это родня, мой брат, мой прадед, мое второе Я.

А может, Шар – это источник разрушения?

Мрачный, задумчивый, брел я куда глаза глядят, неся клетку с птицем и сжимая в широком кармане уже растаявшие бисквиты и бутылку чая.

– Я подумаю над вашим предложением, – сказал я Рахту перед тем, как покинуть и его, и собор с Фелишок.

– Подумай, Дима.

– Но при одном условии. Птица я заберу с собой. Выпущу его на свободу, а если вы поймаете его однажды, тоже отпустите.

– Твоя взяла. Однако надеюсь, ты согласишься на мое предложение, и тогда нам не придется его ловить. Минувшие исчезнут навсегда, и планета снова станет безопасным местом для человека.