The Lords of Easy Money: How the Federal Reserve Broke the American Economy

Именно на этом вопросе сосредоточился Хениг, когда понял, что банки не будут разделены. Если крупные банки становятся все больше, регуляторы могли бы, по крайней мере, настоять на том, чтобы они откладывали достаточно денег, чтобы выдержать большие потери в условиях экономического спада. Предполагалось, что эта проблема будет решена с принятием Базеля III - международного соглашения о банковском регулировании, названного в честь города в Швейцарии. Как и Додд-Франк, Базель III пытался использовать сложность как способ сделать банки более безопасными без их разрушения или реструктуризации. Для этого Базель создал систему учета, в соответствии с которой банки могли сообщать, сколько твердого капитала у них имеется в наличии, по сравнению с суммой активов на их балансе. Банки должны были показать, что у них достаточно резервного капитала, чтобы смягчить удар, если стоимость активов рухнет во время экономического спада. Казалось бы, все достаточно просто. Но Базель позволил банкам использовать формулу "взвешенного риска" для определения стоимости своих активов в целях регулирования. В соответствии с этой формулой банк мог заявить, что ему не нужно держать капитал под долговые обязательства таких стран, как Греция, поскольку государственные долговые обязательства считались настолько безопасными. Именно такие решения, по мнению Хенига, сделали "Базель" неработоспособным, а банковскую систему - более безопасной, чем она была на самом деле.

"Показатели капитала, основанные на риске, очень сложны. Очень сложные. Нет никого, кто бы их понимал. Даже сами компании - по крайней мере, их руководители - часто не понимают, что в них заложено", - говорит Хениг. "Они дают вам ощущение безопасности, которого на самом деле нет".

Хениг попытался преодолеть сложность Базеля очень публичным способом. Он создал нечто под названием "Глобальный индекс капитала", который FDIC стал регулярно публиковать. На самом деле этот индекс представлял собой обычную электронную таблицу, но он рассказывал шокирующую историю. Одна строка цифр показывала, сколько капитала было у банков в соответствии со стандартами Базель III. Обычно эти цифры были обнадеживающими. Например, JPMorgan Chase в 2013 году сообщил, что его коэффициент капитала по Базелю III составляет впечатляюще жирные 11,94 процента. Но электронная таблица Хенига показывала, сколько капитала у банков было в наличии по более традиционному показателю, называемому коэффициентом финансового рычага, который не использует взвешивание рисков по Базелю. Согласно этому стандарту, JPMorgan располагал лишь 6,22-процентным резервом. Если же применить международные стандарты бухгалтерского учета, то ситуация была еще хуже - всего 4,22 процента.

Хениг использовал Глобальный индекс капитала в качестве вечного раздражителя, напоминая всем, что у банков, вероятно, недостаточно денег, чтобы пережить еще один серьезный спад. Когда Хоениг выступал за ужесточение требований к капиталу, к нему присоединились такие влиятельные союзники, как Шейла Бэйр, бывший председатель FDIC от республиканцев. К некоторому удивлению, Хениг и Бэйр оказались на стороне победителей. Соединенные Штаты создали свои собственные требования к капиталу, более строгие, чем те, что были установлены соглашением Базель III.

Тем не менее, к 2016 году Хениг считал, что банковская система США хрупка и подвержена крахам, которые потребуют новых спасений. Хениг считал, что банкам необходимо иметь резерв в размере около 10 процентов от их общих активов. Он использовал метрику для банковских резервов под названием "осязаемый капитал", то есть твердый капитал, который банк может использовать для покрытия убытков. В 2007 году, перед банковским кризисом, банки имели ощутимый капитал в размере около 3 процентов от их общих активов. К 2016 году благодаря ужесточению американских стандартов этот показатель вырос примерно до 5,5 %, что значительно повысило безопасность американских банков по сравнению с европейскими, которые пользуются более мягкими стандартами Базеля. Причина, по которой Хениг все еще беспокоился, заключалась в том, что во время краха 2008 года убытки многих банков превысили 5 процентов. И банкам не нужно было терять весь свой капитал, чтобы нуждаться в спасении. Если банк потерял всего 3 процента, инвесторы могли задаться вопросом, сколько еще банк может потерять, прежде чем потерпит крах. В этот момент они могли бы вывести свои деньги, что могло бы привести к панике. Хениг провел много времени в дебатах по этому вопросу, рассылая письма сенаторам и доказывая, что наличие большего капитала не калечит банк, как утверждали многие, а делает его сильнее.