TIA*-2. *This is Africa

Млять, а где автобус-то? А нету автобуса. Пешочком топайте, уважаемые пассажиры, прямо под дождём. Не ливень, к счастью, но и не сказать что «моросит». Нормальный такой дождик. Ещё и самолёт чёрт знает где поставили, уроды, метров двести до него идти, как минимум. Ладно, не сахарный, не размокну. Телефон в кармане, кстати, жужжит не переставая. Что за ажиотаж такой, интересно?

Заняв своё место, по соседству с каким-то упитанным высоченным негром в традиционной одежде, брезгливо поёживаюсь. Нет, не от соседства, а от контакта мокрого тела с тканью кресла. Ненавижу это ощущение, бр-р! Ладно, надо телефон отключать, взлетать же скоро. Только посмотрю, кто там названивал…

Ага. Два звонка с первого неизвестного номера, ещё звонок с другого, один от Робертсона и один от Бабы́. Да, похоже, я пользуюсь популярностью сегодня. Нет, однозначно, решение сваливать было верным. Всё, кстати, трап отъехал, стюардесса начала обязательный ритуальный танец со спасательными жилетами.

Глядя на уходящую вниз землю, добросовестно пытаюсь вызвать внутри себя какую-то ностальгию, но не получается. Не скажу, что мне здесь было плохо, но связывать свою жизнь с этой страной я не собирался изначально, а сейчас, когда есть деньги и открыто столько возможностей, уж и подавно. Так что, бывай, Сьерра, не скучай без меня.

IV

ДРК, провинция Касайи-Ориенталь,

Мбу́жи-Ма́йи, авеню Инга.

Год спустя.

Огромные, толстые, как сардельки пальцы ловко пересчитали 100-долларовые купюры, свернули их в трубочку, перетянули резинкой и убрали куда-то под абакост, покрывающий необъятные телеса месье Жана Матете Н’Зембы. Интересно, сколько он весит? Килограмм под двести точно, я думаю, а скорее всего, и больше. Я, дождавшись окончания процедуры, смахнул камни обратно в бумажный кулёк, бросил его в сейф и захлопнул дверцу.

– Приятно иметь с Вами дело, Жан.

– С Вами тоже, Ви́тали, с Вами тоже.

– Не хотите чего-нибудь выпить?

– Да, с удовольствием.

– Вода, кола, пиво?

– Пиво, пожалуйста.

Разгребя в холодильнике пакеты с водой, вытаскиваю две бутылки «Mützig». Здесь же варят, кстати, и для сваренного в самом геопроктологическом месте на глобусе бутылочного пива на удивление неплохо. Ещё здесь «

Primus» и «Turbo King» делают, но я их редко беру – очень уж названия дурацкие.

Жан, в полном соответствии со здешними обычаями, лихо сорвал пробку зубами и выплюнул ей на пол. Я, как последний лох, открыл своё пиво о потёртый, обшарпанный стол. Оба делаем по большому глотку и расслабленно откидываемся назад. Честно сказать, обстановка в кабинете у меня такая, что открывание бутылок о мебель ничего особо не испортит. Видавший виды письменный стол, за которым сижу я, несколько таких же стульев и кресел, продавленный диван, покосившийся шкаф, облупившаяся краска на стенах, уже начавшая плесневеть по новой (чёрт, а ведь и пяти недель не прошло, как покрасили!). Дверь в туалет, явно помнящая ещё Первую Конголезскую войну. Протёртый линолеум на полу, как завершающий штрих. Из нового только сейф, холодильник и вентилятор. Ну, ещё ноут, но он не постоянно здесь, так что не считается. Впрочем, а перед кем выпендриваться? Тут у всех так, и это в лучшем случае.

– Как там забастовка в MIBA? Не договорились?

– Нет. Думаю, на следующей неделе у полиции закончится терпение, и она просто перестреляет зачинщиков.

MIBA, она же Societé minière de Bakwanga

, это местное «наше всё». По идее, это горнодобывающая компания, но её значение этим далеко не исчерпывается. MIBA построила здесь абсолютно всё, кроме убогих хижин, в которых живёт большая часть местных. Для Кисайи-Ориенталь она примерно то же, что Севвостлаг для Колымы в 30-х. Собственно, сам Мбу́жи-Ма́йи был основан в 1914 году как лагерь горняков компании.

– Думаете, прямо так жёстко?

Толстяк, отхлебнув ещё пивка, беззаботно махнул рукой.

– Эх, Ви́тали, это разве жёстко? Им не платят зарплату всего-то пять месяцев, и они уже решили бастовать! В старые времена, при Мобу́ту Сесе́ Секо́, зарплаты по два-три года не платили. А тех, кто отказывался работать, закапывали живьём в отвалах. А сейчас…

Ещё один взмах рукой, теперь уже сокрушённый, и вновь глоток. Забавно, до чего он сейчас похож на мудаков в России, рассказывающих про «Зато вот при Сталине порядок был!». Впрочем, по костюму можно догадаться. Абакост здесь – это «некий месседж», как говорит Герыч. В основном носят люди определённых политических взглядов, что-то типа российских «православных имперцев-сталинистов». Короче, не нравится он мне, как вы уже поняли, наверное. Но бизнес прежде всего, а камни у него хорошие, так что «улыбаемся и машем», да.

– Да, Жан, порядок – важнейшая вещь! Если нет порядка, и каждый будет творить, что ему вздумается, страна ничего не добьётся…

– Совершенно верно, Ви́тали, совершенно верно! Вы, кстати, как смотрите на то, чтобы сходить завтра в Tropical? После работы? Есть одна тема для разговора. Я приглашаю!

– Мм… да, конечно. На шесть Вам удобно?