Тяжело ковалась Победа

– Вы всегда в прекрасной форме, милый Петр Кириллович!.. Опять приехала беспокоить. Нам для главного корпуса гостиницы «Сибирь» требуется тысяча кубометров железобетонных ригелей.

– Только для вас, – Петр Кириллович довольно осклабился. – Наталья Николаевна, только для вас.

Решив, что я свой, она выложила главный козырь:

– Шубу для вашей супруги мы достали через Внешторг. Нужно, чтобы она примерила.

– Вы читаете мысли, – шутя погрозил Петр Кириллович. – У нее скоро день рождения, – и добавил, кивнув в мою сторону:

– Вот, кстати, сибиряки опять приехали.

– Пожалуйста, – одарила меня улыбкой гостья. – Скажите, в какую гостиницу хотите?

Я замялся. Откуда мне было знать, где остановимся?

– Он только с дороги, еще не огляделся, – покровительственным тоном произнес Петр Кириллович. – Решим.

– Петр Кириллович, – извиняющимся тоном заговорила Наталья Николаевна, – я на несколько дней уеду, но администратор будет в курсе. Только пусть скажут, что от вас.

В кабинет устало вошел шофер и плюхнулся в кресло.

Петр Кириллович преобразился, приняв строгое выражение, черкнул что-то в календаре, метнул ручку в гнездо письменного прибора, скомандовал:

– Едем!

Наталья Николаевна раскланялась.

Петр Кириллович поправил галстук, надел пиджак, плащ и уже у дверей спохватился:

– Фу-ты черт! Совсем забыл! Анна же просила ткань…

Пока он разговаривал по телефону со своим человеком, справлялся о здоровье семьи, дачных делах, об успехах дочери в институте, смеялся насчет старика-проректора, я все никак не мог вспомнить название материала, который Анюта просила достать для жены директора зверосовхоза: не то лунник, не то марсин…

– Поехали, – хлопнул он меня по плечу. – Сейчас заскочим в один магазин – и домой. Как там говорят? Соловья баснями не кормят. Полдня тебя продержал. Ты уж извини: сам видел, как приходится.

Сели в машину. Смотрю, Анюта моя вся покупками обложилась, глаза горят. А уж как из магазина «Ткани» с Петром Кирилловичем вышла, так раскраснелась, ровно в бане напарилась. В руках – большой сверток, а сама земли не видит.

Возле гастронома Петр Кириллович остановил машину и не торопясь стал вылезать, словно нехотя. «Зайдем?» – спросил многозначительно. Анюта мне сумочку свою сует и глазами на него показывает: «Давай…»

Я знал, что деньги у нас есть, потому что в Ленинграде не тратились: родственники об этом и слышать не хотели. Ничего не покупали, на Москву надеялись, поэтому схватил сумочку – и за ним. В магазине Петр Кириллович сообщает мне по-дружески: «Извини, у меня с собой денег нет, так что сам рассчитывай». А у меня расчет простой – пока в кошельке есть. Набрали всего по его вкусу и еще ходим по отделам – может, что понравится. Глаза у меня разбежались от такого изобилия и красоты. Сетка уже полная, свертки положили Петру Кирилловичу в портфель. Возле винного отдела я уже ничего не соображал от блеска и зеркальной красоты витрин.

Взяли коньяку разного, вина, чтобы в выходные не бегать, и поехали. Сумочку я вернул жене и, довольный покупками, любовался улицами. Столица! Анюта рукой в сумочке пошевелила, зыркнула на остатки своих сбережений и сжала губы.

А мне что? Такая встреча без хорошей выпивки – все равно что обед без соли.

Жена у Петра Кирилловича, Ольга Сергеевна, – с тонкими чертами лица, интеллигентная женщина. Вежливая, улыбкой не обойдет, ласковое слово не забудет, не то что моя Анюта: чуть что не так, сразу ляпнет… Фартучек повязала, баночки, свертки наши распаковала, на тарелочки разложила, картошку с селедкой поставила в центре стола – и все готово. Теща Петра Кирилловича тоже при деле: вилочки, ложечки, салфеточки, фужеры, рюмки, бокалы, подставки разные – это по ее части. Одним словом, через какой-то час стол засверкал хрусталем, фарфором. Расселись мы, довольные и радостные, предвкушая обед.

Тут же появился и сын Петра Кирилловича, названный в честь деда Кириллом. Студент, высокий, как баскетболист, – не то что мы, коротышки-заморыши.

Разливал Петр Кириллович. Первую, как положено, за встречу, вторую – за наше здоровье, третью я поднял за здоровье хозяев… Закусили, и начались разговоры.

Я разомлел, с улыбкой смотрел на Петра Кирилловича, на его интеллигентную жену, на спортивного сына Кирилла, который явно куда-то торопился, на дородную тещу во главе стола. Потом взглянул на Анюту. На ее обветренном, усталом лице проступало явное недовольство.

Не понимаю я такой неблагодарности. Кто мы Петру Кирилловичу? А вот встретил как родных! Личного шофера на полдня дал, чтобы по магазинам… Товар не с прилавка, как обычному покупателю, а она дуется. Не угодили ей, видишь ли…

Правда, жена Петра Кирилловича разговором и смехом все сгладила. Ей не впервой деревенских встречать, с их причудами.