Тяжелые дни

            «Мысль А. В. Кривошеина настолько мне нравится, что я готов взять на себя, не скрою, тяжкую задачу переговорить о ней с Его Величеством. Завтра утром я еду в Царское Село с всеподданнейшим докладом по моему ведомству и могу представить Государю Императору хода­тайство Совета Министров относительно рескрипта Великому Князю».

            Пред­ложение принято и Министру Иностранных Дел даны соответственные полномочия.

А. Д. Самарин:

            «К глубокому моему сожалению, я не присутствовал на последних заседаниях Совета Министров, будучи в отъезде в Москву, лишился возможности высказаться по принципиальной стороне вопроса о принятом Его Величеством решении. Прошу позволения сделать это сейчас. Дай Бог, чтобы я ошибся, но я жду от перемены верховного главнокомандования грозных последствий. Повсюду в России настроения до крайности напряжены. Пороху везде много. Достаточно одной искры, чтобы вспыхнул пожар. По моему убеждению, смена Великого Князя и вступление Государя Императора в предводительство армией явится уже не искрой, а целой свечою, брошенною в пороховой погреб. Во всех слоях населения, не исключая деревни, думские речи произвели страшное впечатление и глубоко повлияли на отношение к власти. Революционная агитация работает, не покладая рук, стараясь всяче­ски подорвать остатки веры в коренные русские устои. И вдруг в такую ми­нуту громом прокатится по всей России весть об устранении единственного лица, с которым связаны чаяния победы, о выступлении на войну самого Царя, о котором в народе сложилось с первых дней царствования убеждение, что его преследуют несчастья во всех начинаниях. Я хорошо знаю многие местности России и особенно близко знаю Москву и с полным сознанием могу утверждать, что впечатление будет потрясающим, что весть будет встречена, как величайшее народное бедствие. Если бы я присутствовал в Совете Ми­нистров при обсуждении доклада А. А. Поливанова о смене командования, то я всеми силами настаивал бы на том, чтобы правительство в полном составе протестовало перед Государем Императором против этого ужасного шага. Теперь же мне остается только горько сожалеть, что этого не было сделано, и при первом же свидании с Его Величеством сочту своим долгом доложить то, что я сейчас высказал перед Советом Министров».

П. А. Харитонов:

            «Все дело в том, что решение было принято тайком от Совета Министров. Нам была объявлена Монаршая воля с указанием, что она непреклонна и что {61} мы должны перед нею склониться. Нам ничего не оставалось, как просить ехавшего с всеподданнейшим докладом Военного Министра повергнуть к стопам Его Императорского Величества мольбу Совета Министров. В от­вет на это последовала посылка письма Великому Князю с предупреждением о предстоящем его назначении Наместником Кавказским. Что прика­жете делать правительству в таких условиях».

А. Д. Самарин:

            «Надо было исчерпать все средства убеждения, на коленях умолять Государя не губить свой Престол и Poccию. Неужели же ближайшие слуги Царя, им же самим облеченные доверием, не могли добиться, чтобы их выслушали».

С. Д. Сазонов:

            «Мы не менее горячо, чем Вы, Александр Дмитриевич, желали отго­ворить Государя от пагубного решения, но в России даже ответственные Ми­нистры не имеют права голоса».

А. Д. Самарин:

            «Если Членов Правитель­ства не хотят даже выслушать, то как они могут нести свою службу и делать Государево дело».

И. Л. Горемыкин:

            «Наша беседа может завести так далеко, что и выхода не будет. Государь Император признал излишним со­бирать Совет Министров по такому вопросу, который оп считает делом своей совести и долгом царского служения. Мы сделали все, что нам подска­зало наше убеждение. Но Монаршее повеление воспоследовало и наш долг верноподданных склониться перед волею нашего Царя и помочь ему».

            Министр Народного Просвещения обратился к Совету Министров за указаниями, не следовало ли бы, в виду продолжающегося наступления неприятеля и угрозы Петрограду, приступить к подготовке эвакуации Публичной Библиотеки и подумать о судьбе петроградских музеев. Решено пока избежать каких либо общих мероприятий в этой области, дабы не породить паники в столице. Однако, положение на фронте столь тревожно, что надо предусматривать возмож­ность всяких осложнений. При таких условиях следует начать вывозку на­иболее ценных исторических реликвий и художественных произведений, по частным распоряжениям подлежащих главных начальников ведомств.

П. А. Харитонов:

            «Только одного бы не доставало, чтобы Петроград пришлось эвакуировать. Хороший бы моментик получился для смены командования. Сто­лица под угрозой. Дума сорвалась с цепи и кусает всех направо и налево, повсюду волнения и беспорядки. Царь не доверяет своим Министрам: неуявися, что будет».

И. Л. Горемыкин:

            «Да, по теперешним временам, когда повсюду видишь упадок веры и духа, тысячу раз приятнее отправиться в окопы и там погибнуть».