Тяжелый пепел

Бурбон скосил глаза вбок и чуть повернул голову в сторону стоящего на коленях рядом с ним Купрума. Вроде бы извилины на лице и руках рыжего не изменили цвет с той поры, как проявились на коже незадолго до входа их маленького отряда в депо, да и чернильная муть по-прежнему пряталась в уголках его глаз, но это вряд ли что значило. Он не знал, что происходит сейчас в голове сталкера, но если это он гнал мутантов сюда, у них был реальный шанс выбраться из передряги живыми и, даст Зона, невредимыми.

Утюг посмотрел добровольцу в глаза:

– Сомнений больше не осталось? – Сталкер мотнул головой. – Тогда начнем.

Скалясь в довольной улыбке, главарь встал сбоку от смельчака, прижал револьверный ствол к его мокрым от холодного пота и прилипшим к виску черным с ранней проседью волосам. Грязная капля медленно покатилась по щеке парня. Сталкер зажмурил глаза и втянул голову в плечи в ожидании выстрела.

– Бах! – громко крикнул Утюг.

Доброволец вздрогнул, и в этот миг бандит нажал на спусковой крючок. Раздался сухой щелчок. Барабан «нагана» прокрутился, и ребристая головка курка снова встала на исходную позицию.

Утюг опустил руку с пистолетом, хлопнул счастливчика по плечу:

– Свободен! – Он повернулся к стоящим возле пленников бандитам: – Отдайте ему манатки, и пусть валит отсюда на все четыре стороны.

Парень открыл глаза и робко улыбнулся, все еще не веря своей удаче. Другие сталкеры смотрели на него, как на воскресшего из мертвых. На лицах одних читалась смешанная с досадой обида. Они сердились на себя, что проявили малодушие и не вызвались первыми. В глазах других плескалась злость на везунчика. Эти скрипели зубами, строя жуткие гримасы. Физиономии третьих выражали недоумение происходящим. Были среди пленных и те, кто не верил в счастливый исход, и Бурбон относился к их числу.

Трюфель кинулся к сваленным в кучу рюкзакам, схватил один из них, подбежал к избранному Фортуной сталкеру и сунул котомку тому в руки.

– Это не мои вещи… – начал было парень, но бандит тут же отвесил ему звонкий подзатыльник: – Проваливай, щегол, пока не передумали!

– Молодца, Трюфель! Ну ты прям вырос в моих глазах. Без базара.

Желая еще больше выслужиться перед предводителем, прыщавый наподдал сталкеру ногой под зад. Парень посчитал за лучшее заткнуться. Прижимая чужой рюкзак к груди, он пробежал с десяток метров вдоль ржавых рельсов и выскочил за ворота.

Все еще не веря в счастливое избавление, он торопливо зашагал по едва различимой в бурой траве извилистой тропке в сторону высокого холма с уходящим вглубь него железнодорожным тоннелем. За этой возвышенностью проходила асфальтовая дорога к НИИ «Сельхозпром». Сталкер планировал добраться по ней до развалин заброшенного института, где в одном из укромных местечек у него был тайник, забрать из нычки старенький «калаш» с небольшим запасом патронов и вернуться к прежней жизни, забыв о недавно пережитых неприятностях, как о страшном сне.

Его надеждам не суждено было сбыться. Бандит на вышке следил за Утюгом. Как только тот шевельнул в воздухе пальцами, он поймал в коллиматорном прицеле худощавую фигурку и спустил курок. Американская штурмовая винтовка отстучала короткую очередь. Пули ударили «везунчику» в спину. Сталкер споткнулся, нелепо взмахнул руками, теряя рюкзак, и рухнул лицом в траву.

Бандит на вышке опустил оружие, показал главарю сложенные кольцом большой и указательный пальцы левой руки и снова принялся сканировать взглядом окрестности.

Скалясь улыбкой маньяка, Утюг прошелся перед пленниками, постукивая «наганом» по раскрытой ладони:

– Ну, кто-нибудь еще хочет испытать судьбу?

– Э-э, Утюг, тут мутанты со стороны кладбища техники идут, – крикнул бандит с вышки.

– И че? Они там чуть ли не каждый день ходят. Какого хрена ты мне мешаешь, Тухлый?

– Так, это, их много, и они все разные.

Главарь непонимающе развел руки, глядя на перевесившегося через ограждение наблюдательной площадки бандита.

– Ну там в одной стае «слепыши», нюхачи, сушильщики, церберы, пучеглазки, большеног еще есть. Всего с два десятка, но там, похоже, к ним еще твари идут.

– А баб голых с ними нету? – язвительно крикнул Утюг. – Я давно тебе сказал, Тухлый, завязывай с дурью. Ты так уже ей обдолбался, что тебе даже днем хрень всякая мерещится.

– Он говорит правду, – сказал Купрум, вставая с колен. Держа руки на затылке, сталкеры повернули головы в его сторону.

– Че ты там вякнул, разрисованный?! Тебе, ваще, кто разрешил встать, падла?! – рявкнул Утюг.

По его знаку Трюфель шагнул к пленнику и замахнулся зажатым в руке «макаром», собираясь стукнуть сталкера по затылку. Разводы на лице Купрума мгновенно потемнели, и бандит захрипел, сжимая себе горло другой рукой. Его лицо покраснело, глаза полезли из орбит, ноги подкосились, и он упал между беспокойно загомонившими пленниками.

– Э! Ты че творишь, с-сука! Да я ж из тебя щас решето сделаю, утырок! – Утюг сунул револьвер в карман плаща, откинул широкую полу в сторону и вытащил из набедренной кобуры «пустынный орел».

В голосе Купрума зазвенел металл: