Тиф

– - Пришел он к одному богатому мужику и спрашивает: не наймет ли кто меня на работу? -- "Что тебе в год за работу?" -- "За три года -- полтора гроша…" Удивился хозяин и говорит: "Оставайся". Остался Иван и работал усердно; так три года и миновали. Хозяин и говорит: "На тебе, Иван, что заработал,-- полтора гроша". Взял несчастный Иван полтора гроша и пошел куда глаза глядят. Шел, шел; лесом шел; полем шел; аж устал. Устал Иван, и захотелось ему напиться. Видит курган, а на том кургане верба стоит. И говорит он сам себе: "Взойду я на тот курган, потому где верба -- там и вода, стало быть…" И взошел только, братцы мои, на курган -- и видит глубокий колодец, и в колодце том глубоко, глубоко вода блещет. Как тут быть? Пить хочется, а припаса того, чтобы воду добыть, нет. И сказал себе Иван: "Брошу я эти полтора гроша в колодец. Если хозяин меня рассчитал за труды мои по милости божией, то должны они, гроши те, выскочить назад; а если не рассчитал он меня по милости божией, то гроши так там и останутся…" Бросил он гроши в воду, а они как пошли ко дну, так назад и не возвращались. И решил тогда Иван, что мало он служил своему хозяину, и пошел опять к нему. "Возьми, говорит, опять меня в работники…" А хозяин ухватился за него, потому работник хороший. "Что тебе, говорит, за год?" -- "За два года -- грош".-- "Хорошо, говорит, оставайся". И стал жить Иван опять в работниках. Два года верно служил, грош получил и попрощался. Попрощался и к этому самому колодцу пошел и как кинул он туда грош, так оттуда как плеснуло, так обе дачи и выкинуло. И взял несчастный Иван свои два с половиной гроша и решил, что…

– - Вот так-то и нам воздастся, быть может, за всю нашу службу,-- перебил отец Андрей… и потом, постучав в перегородку, прибавил: -- Эй, господин рассказчик! поставь-ка нам самоварчик, да поживее!..

VIII

Тем временем, как гости отца Андрея расселись, сам хозяин хлопотал около кипящего самовара.

– - Значит, опять чай пить будем? -- спросил Заелов.

– - А что ж? -- возразил отец Андрей,-- с холоду да с морозу и согреться не мешает. Чай -- дело доброе. Я, когда в семинарии обучался, до страсти любил чай: бывало, в компании стаканов десять проглотишь, так что от тебя от самого жаром, как от самовара, пышет; при этом с полсотни сухарей заешь, да и больше бы десяти стаканов выпил, да сахару жаль. Вот ароматные чаи пить не советую, потому от них сон пропадает… Я раз желтого чаю у одного купца напился, да потом такие чудеса видел, что не приведи господи…

– - Что ж такое видели?

– - А уж и рассказать не сумею… Явления разные и непонятные, и все это кружит, вертит в глазах и присмотреться не дает: словно будто бы хаос…

– - Я это все испытал,-- заметил Заелов,-- от желтого чая действительно одуреть можно ночью…

– - А что, батюшка, вы бы пошли один ночью на кладбище? -- спросил Иловлин.

– - В моем сане непристойно мертвецов беспокоить, а когда я еще в обучении находился, так, что греха таить, случалось. Бегал однажды на могилы и синеватые огни заприметил и в ту пору, стыдно сказать, испугался; а, конечно, эти огни имеют естественное происхождение…

– - А в привидения вы верите?

– - Религия не допускает суеверия и всякого прочего… а дьявольские наваждения изгоняются крестом и молитвою. Случается во сне неподходящие вещи видеть: это от сомнения, которое имеет происхождение недоброе. Впрочем, сон -- то же, что газ: ничего от него не остается.

– - Э, полноте! -- заметил есаул,-- разве сон не та же жизнь? Со мной во сне случалось столько интересных историй, что мое почтение; целые похождения! И сколько я видел во сне замечательных людей, которых, может быть, никогда не существовало и не существует… С одним господином я даже близко познакомился: отличный и добрейший человек! Как-то раз мне сто миллионов подарил! И совершенно шутя; вынул из кармана и говорит: "Вот тут сто миллионов, возьми себе". А я его всего раза три видел во сне, и вот уже пять лет, как он не является. Тоже была история с одной знакомой дамой: наяву мы много, много что семь слов сказали друг другу, а во сне сама пришла ко мне и объяснилась в любви, и я сам в нее влюбился, и мы долго, долго были верны друг другу… пока я не проснулся… Так что и выходит, в конце концов, что жизнь есть сон, а сон есть воображение, а воображение -- жизнь, и, в конце концов, все идет кругом, в котором нет ни конца, ни начала…

– - Ну, уж это что-то мудрено, господин есаул! По-нашему, жизнь -- это явь, а сон статья особая. От сна ничего не остается, а от жизни-то спина болит. Вот вы, вместо философии-то, расскажите нам что-нибудь страшное; вы мастер выдумывать…

– - Я ничего не выдумываю,-- несколько холодно отвечал Заелов,-- и верить никого не принуждаю… А вы вот, батюшка, расскажите нам лучше историю, которую еще третьего дня обещали, а уж я после вас…