Тигрушка

Бутенко выглядел утомленным. Но для полной убедительности он провел ладонью по лицу, чтобы теперь уж никто не мог усомниться, какой он вконец замученный, заезженный, изможденный, прямо хоть сейчас в могилу.

– Сбегу я отсюда к чертовой матери, – сказал он. – Надоело. Третий год. Отыграю этот сезон – и в Москву!

– Юрка, ты что, озверел? – удивился Руслан. – Ведь ты здесь почти всюду на первых ролях!

– Я здесь прима, – уточнил Бутенко, – и член худсовета, и председатель месткома, и прочее, но интриги, батюшка, интриги… Старик, хорошо, что приехал. Сейчас забежим в магазин, купим на ужин и потолкуем. Я соскучился по тебе. И вообще по всем ребятам. Помнишь фильм «Багдадский вор»? Там был всевидящий глаз. Иногда мне хочется его иметь, я посмотрел бы, что каждый из вас делает в данный момент.

– Юрка, – сказал Руслан, – а мы успеем? В общежитии в двенадцать закроют дверь.

– Брось, – сказал Бутенко. – Я же один. Переночуешь у меня.

Самолет начал заваливаться вправо. Сначала Яша подумал, что все нормально, просто вираж. Но поворот затягивался.

Звезды быстро смещались влево. Сбывались самые худшие предположения.

Яша отодвинулся от окна. В салоне по-прежнему сонное царство.

Тусклые матовые лампочки освещали пассажиров, застывших в неестественных позах.

Тихо, стараясь не разбудить Царева, который уткнулся в спинку кресла, Яша вылез в проход. Потянулся. Сделал несколько приседаний.

В проходе появилась стюардесса. Она направлялась к кабине пилота.

– Поворачиваем обратно? – спросил Яша.

Девушка буркнула что-то в ответ и прошла.

Яша давно заметил, что стюардессы любезны с пассажирами, которые делают все согласно правилам: пристегивают по команде ремни, курят и едят, когда положено, а в остальное время спят и не чирикают. К тем же индивидуалистам, которые не могут просидеть по шесть – восемь часов в кресле да еще бодрствуют по ночам, стюардессы относятся крайне подозрительно.

Вскоре девушка вернулась.

– Ну? – спросил Яша.

– Москва не принимает, – сказала стюардесса. – Идем в Новосибирск.

Яша присвистнул:

– Мы же почти долетели!

– Киев закрыт. Ленинград закрыт.

– А Свердловск?

– В Свердловске наша машина не сядет.

– И долго мы пробудем в Новосибирске?

– Что я вам, бюро погоды?

Девушка ушла.

«Скорость, комфорт, беспосадочный перелет, – подумал Яша, – сплошной обман. Теперь зазимуем в Новосибирске. А у меня три рубля на всю группу. Говорил ребятам – оставьте деньги на всякий случай. Нет, потянуло всех в ресторан: конец экспедиции, одна ночь – и Москва! Чем же я вас кормить буду? Раньше тридцать рублей выглядели как-то солидно. А теперь это всего три рубля. И везет же людям, которые могут спать сидя!»

– Меня никто не видел? – спросил он.

– Не знаю, – сказала она, – по-моему, нет. Соседи уже легли. И потом они привыкли, что у нас гости.

– Но меня они, наверно, знают, – сказал он.

– Тем более, – сказала она. – Ты боишься?

– При чем здесь я? Я за тебя волнуюсь.

– А ты не волнуйся.

– Мне уже поздно волноваться, – сказал он. – А обстановка ничего, соответствующая. Полумрак. Включи что-нибудь.

Она включила магнитофон. Певица низким голосом запела по-английски про любовь. Слова он разбирал с трудом.

– Есть что-нибудь выпить? – спросил он.

– Зачем? Для храбрости?

– Не придирайся. Что, мы так и будем сидеть?

– У тебя есть другие предложения?

– Слушай, – сказал он. – Я не могу.

– Убирайся, – сказала она, – иди к черту.

– Пойми, это не так просто.

– Мне, наверно, просто, да? Что же, давай опять выяснять отношения.

– К сожалению, все ясно.

– Поплачь.

– Хватит. Иди сюда.

– Знаешь, мной еще никто не командовал.

Он встал и потушил свет. Певица кончила петь про любовь и запела что-то совсем невразумительное, потом заиграл джаз, потом пленка кончилась и был только слышен равномерный шорох – кассета продолжала крутиться. Потом он выключил магнитофон и зажег настольную лампу.

– Ты мне что-то хочешь сказать? – спросила она.

– Все прекрасно, – сказал он.

– Хладнокровный мужчина, – сказала она. – Говори, я же знаю.

– Ты умная.

– Не цитируй Руслана.

– Алка, я чувствую себя последним подонком.

– Давай, давай, – сказала она. – Кто же тогда я? Не стесняйся, выкладывай.

– Ты женщина, которую я люблю. Знаешь, когда я понял, что так может быть? Как-то на первом курсе я встретил тебя на улице. Ты со мной неожиданно поздоровалась, и я сразу вспомнил, кто ты.

– Приятно слышать, – сказала она.

– Алка, зачем я тебе нужен?

– Естественно, только для развлечения.

– Перестань. Кстати, а как ты поняла? Ведь я тебе никогда бы ничего не сказал.

– Молчи уж, воплощение мужества и скромности. Я все-таки чувствую, кто и как на меня смотрит.

– Ты уйдешь от него. Это дело решенное.

– Значит, убить парня?

– Обманывать лучше?

– Иногда да.

– Тогда мне ясно, зачем я тебе нужен. Поиграть и выбросить?

– Вот теперь ты подонок!

– Как он приедет, я ему все скажу. Он взрослый человек. Он умный парень. Он мой товарищ. Он должен понять. Представляешь, мы будем встречаться, какими глазами я буду на него смотреть?

– Обыкновенными. Нахальными, как смотришь на всех.

– Я так не смогу.

– Сможешь. Я сама знаю, как для него лучше.