Читаем Тихие воды (ЛП) полностью

  Что беспокоило Грабянски, особенно его беспокоило, так это то, что с тех пор, как он приобрел две редкие картины импрессионистов от имени Вернона Текрея, Текрея не видели ни шкуры, ни волос. Это было без этого дела с монахиней. Почему, спрашивал себя уже Грабянский, почему он поддался искушению, послал ей еще одну открытку?





  Впервые он встретил Текрея где-то, ну, четыре или пять лет назад, когда они с Грайсом проезжали по маршруту из Манчестера на западе в Норидж на востоке, из Лидса на севере в Лестер на юге. Это стоило того, чтобы приобрести годовой абонемент на British Rail.





  Его старый партнер, Грайс, все еще находился под стражей из-за неудовольствия Ее Величества, и никаких существенных потерь в отношении Грабянски; отличный регистратор третьего этажа, один из лучших, но неспособный заглянуть за верхнюю полку газетного киоска, когда дело касается культуры.





  А Тэкрей-Тэкрей жил тогда в Стэмфорде: кирпичный дом в викторианском стиле с колоннами спереди и высокими арочными окнами, выходящими на затонувший пруд и три четверти акра кустов и гравийных дорожек. Галерея на втором этаже, где он мог показать свою избранную коллекцию британского искусства. Не говоря уже о маленьком масле Мэйбл Прайд — автопортрете, темном, с едва заметной тенью ее мужа на заднем плане — не было ничего, что не могло бы покинуть помещения по правильной цене, любезно предоставленной «Федерал Экспресс».





  Тем временем Текрей переехал в Альдебург на побережье Саффолка, привлеченный туда мигрирующими поэтами и ежегодным музыкальным фестивалем в честь Бенджамина Бриттена. Грабянский считал это шагом назад. Благодаря кратким, ранним отношениям с психотерапевтом средних лет, он однажды вытерпел, как Питер Пирс пел английские народные песни в постановке Бриттена — опыт, столь ярко запечатлевшийся в его памяти, что дал ему мгновенное определение чистилища. Это также означало, что Текрей больше не говорил о расстоянии. Сохранение по телефону, то есть обе его линии — одна, отображаемая в телефонной книге, и другая, доступная только для избранных деловых знакомых, — были постоянно неисправны.





  В последний раз, когда Грабянски видел его, пришлось смущенно объяснять, как получилось, что, ворвавшись в дом, где содержались Дальцейлы, он снова ушел с пустыми руками.





  Они сидели в баре отеля в Маркет-Харборо, затененные в течение долгого дня, пыль прыгала в низких лучах света под крутым углом. Текрей был менее чем доволен: хороший клиент должен был успокоиться, это вопрос принципа, восстановление доверия.





  «Скажи ему, чтобы он потерпел», — сказал Грабянски. — Скажи ему, что всегда держишь свое слово.





  Что в отношении его слов Грабянскому с тех пор оказалось неправдой. Со свежеприобретенными картинами он вернулся в тот же бар и просидел там два часа, потягивая вино, тщетно ожидая прибытия Текрея. Это заставило Грабянски чувствовать себя неловко: кем бы он ни был, Вернон Текрей был не из тех, кто пропустит встречу. Оперативность, надежность — главные достоинства Текрея. Но настойчивость, терпение — если не считать случайных приливов крови, — вот что отличало Грабянски. Если одного покупателя уже не найти, он найдет другого. Просто как тот.





  Тем не менее, когда Грабянски приблизился к южной окраине Хэмпстед-Хит, она продолжала мучить его, и он миновал сам Парламентский холм и спустился в первые густые заросли деревьев, прежде чем великолепие окружающего его пространства развеяло его мысли.







  Девять









  — Как ты называешь это время?





  «Эм?»





  — Я сказал, в любое время…





  — Алекс, пожалуйста, не начинай. Не в ту минуту, когда я вернусь домой.





  «Я ничего не начинаю. Я просто волновался…»





  — Ты не волновался, Алекс, не притворяйся. Ты просто не выносишь мысли, что я мог что-то делать сам. Наслаждаюсь собой без тебя».





  «Джейн, почему так враждебно?»





  «Я действительно не могу представить. Должно быть, у меня предменструальный период, обычно так и бывает. Или это школа. Вот и все, стресс от моей работы».





  «Иногда я задаюсь вопросом…»





  "Да?"





  — Ну, знаешь, не лучше ли тебе перейти на неполный рабочий день…





  — Мы не собираемся начинать это снова, не так ли?





  — Я думаю только о тебе.





  "Конечно."





  «Если бы вы занимались утром, днем, может быть, всего три дня в неделю…»





  «Алекс, мы прошли через все это; это просто непрактично».





  — Не понимаю, почему бы и нет.





  — Потому что это не так, вот почему. Потому что, если бы я работал неполный рабочий день, всегда предполагая, что это возможно, чего в сложившейся ситуации может и не быть, — тогда я бы не выполнял ту же работу».





  «Я думал, что это будет то же самое, по сути, в любом случае. Больше времени для себя».





  «Алекс, мне не нужно больше времени, такого времени. Пора идти за покупками, стирать».





  — Я не это имел в виду.





  «Не так ли?»





  "Нет."





  «Вы прекрасно знаете, мне нравится то, что я делаю, и я, конечно же, не хочу рисковать потерять то немногое ответственности, которое у меня есть».





  «Вряд ли я мог подумать, что заставлять детей смотреть сериал «Жители Ист- Энда » в школьные годы — это ответственность. Наоборот, на самом деле."





  "Очень смешно."





  «Я не шучу».





  — Нет, ты не такой.





Перейти на страницу:

Похожие книги

Дикое поле
Дикое поле

Первая половина XVII века, Россия. Наконец-то минули долгие годы страшного лихолетья — нашествия иноземцев, царствование Лжедмитрия, междоусобицы, мор, голод, непосильные войны, — но по-прежнему неспокойно на рубежах государства. На западе снова поднимают голову поляки, с юга подпирают коварные турки, не дают покоя татарские набеги. Самые светлые и дальновидные российские головы понимают: не только мощью войска, не одной лишь доблестью ратников можно противостоять врагу — но и хитростью тайных осведомителей, ловкостью разведчиков, отчаянной смелостью лазутчиков, которым суждено стать глазами и ушами Державы. Автор историко-приключенческого романа «Дикое поле» в увлекательной, захватывающей, романтичной манере излагает собственную версию истории зарождения и становления российской разведки, ее напряженного, острого, а порой и смертельно опасного противоборства с гораздо более опытной и коварной шпионской организацией католического Рима.

Василий Веденеев , Василий Владимирович Веденеев

Приключения / Исторические приключения / Проза / Историческая проза