Тихий домик

— Можно подумать, что у тебя там драгоценности…

— Лекарства, — серьезно сказала Лидия. — Самые ценные…

— Ничего с ними не случится. Пошли купаться?..

— Что я вижу? — удивилась Зина. — Лидия купается! Наконец-то и вы решились… Да вы ведь замечательно плаваете! Чемпионкой могли бы стать…

— Откуда вы знаете, может быть, я и была чемпионкой! — Лидия засмеялась. — А вода — прелесть. Не правда ли?

— Хорошая вода!

— Очень!..

И дети, и взрослые после купания преобразились. И это радовало Тишкова.

— Виктор Иванович! Смотрите, как повеселел наш народ! А это ведь так ценно — сохранить бодрость, жизнерадостность.

Виктор Иванович улыбался.

— Я верю в этих людей, в каждого. Мы обязательно спасем детей…

— Итак, закурим перед решительным «боем»…

— Да-да… Решительным.

Пока они курили, дети одевались. Потом все пошли в лагерь. Дети получили по кусочку хлеба и сахара. Это был обед.

Расселись по телегам и тронулись в путь.

* * *

Шли лесом, открытых пространств избегали.

И вдруг лес оборвался. Впереди — поле, засеянное овсом. А там, за полем, угадывались очертания домов и труб. Это и был Городок.

Кое-где поднимался белыми и черными клубами дым. Вот и решай — что там: мирная жизнь, дымят фабрики и паровозы или пожарища войны?.. Кто мог ответить…

— Разведку? — спросил Виктор Иванович у Тишкова.

— А что она даст? Все равно возвращаться нам через Полоцк.

И вдруг тучей вылетели из-за леса самолеты. Они летели высоко, тяжелые бомбардировщики.

Тишков и Виктор Иванович ждали. Нет, они не сбросили бомбы на Городок, полетели дальше…

— Фашисты… — Тишков вздохнул. — Итак, вперед. Поехали.

Он стегнул лошадь, и пошел обоз через овсы навстречу неизвестному… И каждый надеялся, что в Городке свои, что стоит у перрона состав и даже, может быть, есть свободный вагон для них, для детей, которые столько выстрадали за эти несколько дней пути.

Чем ближе подходили, тем больше волновались. Ведь это была их последняя возможность.

_____

Глава III

УДАР В СПИНУ

Многие здания в Городке еще дымились, разрушенные бомбами. На станции железной дороги рельсы разворочены, вагоны перевернуты.

Когда обоз детдома подошел ближе, у взрослых и у детей похолодела кровь: кругом — на рельсах и на платформе — лежали трупы. Тут были и дети, и старики, и матери, прижимавшие к себе младенцев… Лежали мертвые советские люди, мирные жители, залитые темной, почерневшей кровью.

— Кто-то не успел уехать, мыкался так же, как и мы, — горестно сказал Тишков. — И вот сели эти люди в последний состав. И наверное, радовались, смеялись! Они уже видели себя далеко от фронта, на мирной нашей земле. Они свободнее вздохнули, подумав о судьбе своих детей… Они уверили себя, что спасены… И вдруг… Черная туча фашистских стервятников. Взрывы бомб, пламя, крики!.. Плач детей… И смерть.

Никита Степанович и Виктор Иванович слезли с подвод, подошли ближе к мертвым. Виктор Иванович нагнулся над трупом мальчика, перевернул на спину.

— Изверги! — простонал Виктор Иванович. — Видите, мальчик прошит пулями! Это поработали фашистские автоматчики… Да, здесь была настоящая бойня!..

Уже спрыгнули с подвод дети и стояли немые, горестные, суровые. Теперь они навсегда распрощались со сказкой, потому что увидели смерть в лицо, узнали, что такое война, поняли, что такое фашизм. Вот и все. Им не нужно ничего объяснять. Никаких лекций, никаких бесед. То, что представилось их взору на станции Городок, сильнее слов.

Надо было немедленно уходить. Хотя и не видно гитлеровцев, они где-то здесь. Ведь слышались в отдалении пулеметные очереди. Где-то фашисты учиняют сейчас очередную расправу. И останется вот также лежать на земле прошитый пулями какой-то советский мальчик, который мечтал однажды взвиться в небо на быстрокрылом самолете…

— Виктор Иванович! Вам не кажется, что кто-то стонет? — воскликнул Тишков.

— Стонет?.. Н-нет… Я не слышу…

— А мне все чудится, будто стон… Или это мое собственное сердце стонет? Моя душа? — Никита Степанович провел рукой по лицу, скрипнул зубами. — Гады! Мирных жителей, детей, стариков… Нет, я не могу их так оставить. Пусть Лидия и Зина осмотрят… Может быть, кто-то еще жив, кому-то еще можно помочь!

— Лидия! Зина! — позвал Виктор Иванович.

Девушки подошли. И странно было смотреть Тишкову на чуть приметную кривую улыбочку на лице Лидии. Неужели она и в такую минуту, в этом страшном месте иронизирует над некоторой его растерянностью!..

Зина вся сжалась в комок, плечики ее вздрагивали. И тут она почувствовала, что ее обнимает за плечи Лидия.

— Мужайтесь, девочка! — сказала Лидия. — Мне кажется, вы хотели стать медицинской сестрой?.. С этого начинают все студенты-медики… Я имею в виду анатомический театр… Знаете, что это такое?

— Н-нет…

— Трупы, много трупов… разных трупов…

— Нет, нет, это не анатомический театр! — воскликнул Тишков. — Это зверства фашистов!

— Конечно! — сказала Лидия. — Вы хотите, чтобы мы осмотрели трупы?

— Да-да. Надо осмотреть. Нет ли среди них живых? Может быть, тяжело раненные, но живые! Мне почему-то все время слышится стон…