«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

О внутреннем состоянии писателя, трагическом настрое его души можно судить по эпизоду, рассказанному в воспоминаниях «Нечиновный казак» А. Н. Давлятшиным, — бывшим редактором газеты в Вёшенской, который в пятидесятые годы часто бывал в доме М. А. Шолохова:

«Во время одного из застолий <...> он как-то без выраженного повода, негромко и не совсем внятно произнес выражение “вёшенский узник” применительно к себе. Думаю, что многие из гостей не услышали его, а слышавшие не придали значения. Но меня его слова словно током поразили. И с тех пор я не могу забыть позы Шолохова, с которой он произнес слова, по моему глубокому убеждению, непроизвольно выразившие глубокую драму»¹⁰⁹.

Дочь М. А. Шолохова, Светлана Михайловна, не полностью согласна с Давлятшиным:

— От отсутствия гостей Шолохов не страдал. Хотя в душе, духовно был очень одинок, — так прокомментировала она воспоминания Давлятшина в письме ко мне.

При всем своем внутреннем одиночестве Шолохов до конца своей жизни оставался убежденным коммунистом по своим взглядам и идеалам. Одна из загадок «Тихого Дона» — в том, что при всем жесточайшем своем трагизме этот роман остается глубоко оптимистичным и при всей беспощадности его критической направленности, ни в коей мере не был антисоветским произведением.

Боль Шолохова связана отнюдь не с тем, что он к концу жизни разочаровался в идеалах коммунизма. Он разочаровался в тех коммунистах, которые стояли у власти, — это они, на его взгляд, «сами же не захотят» коммунизма и уготовят нам такое «светлое будущее», в котором не захочется жить.

Но при всем своем неприятии подобных коммунистов Шолохов в еще большей степени не принимал антикоммунизма и антисоветизма. Будучи убежденным государственником и патриотом, он не принял диссидентства потому, что видел в нем угрозу национальным интересам страны.

В силу этого фигура Шолохова, особенно после его выступлений против Синявского и Даниэля и против Солженицына, в 60-е годы стала остро конфликтной, вызвала резко противоречивые оценки, вплоть до категорического неприятия некоторыми не только политической позиции, но самой личности писателя (выступления Л. К. Чуковской и др.). Шолохов вновь оказался в самом эпицентре политической борьбы. Политическая страсть 60-х годов отбросила тень и на роман «Тихий Дон», явившись причиной переоценки романа некоторыми кругами интеллигенции, в основном — западнической ориентации, и гальванизации спора об авторстве «Тихого Дона».

История рассудит, на чьей стороне была правда в этом конфликте между Шолоховым, отстаивавшим национально-государственнический комплекс идей, и его оппонентами, защищавшими либеральные, западнические ценности.

К концу жизни Шолохов отстаивал национально-государственную идею открыто и последовательно, расходясь в этом вопросе с руководством коммунистической партии брежневских времен.

В 1978 году Шолохов направил в ЦК КПСС письмо о судьбе русской культуры, о ее спасении и защите, которое было положено под сукно. Это письмо, как и последняя беседа с сыном — своего рода завещание писателя, приоткрывающее завесу над его внутренним миром. В письме в ЦК Шолохов ставил вопрос о стремлении недругов «опорочить русский народ», когда «не только пропагандируется идея духовного вырождения нации, но и усиливаются попытки создать для этого благоприятные условия». Шолохов писал о «протаскивании через кино, телевидение и печать антирусских идей, порочащих нашу историю и культуру», о том, что «многие темы, посвященные нашему национальному прошлому, остаются запретными», что «продолжается уничтожение русских архитектурных памятников». Писал о необходимости утверждения «исторической роли» отечественной культуры «в создании, укреплении и развитии русского государства»¹¹⁰.

В этом документе, вызвавшем глубокое раздражение и неприятие со стороны властей, Шолохов предстает как убежденный патриот России и государственник. Собственно, таким он и был на всем протяжении своей жизни.

Всю жизнь продолжалась эта тяжба Шолохова с ЦК, — и в 20-е, и в 30-е, и в послевоенные годы, и при Хрущеве и Брежневе. Глубоко символично, что — по словам А. Калинина — перед смертью, почти в беспамятстве, Шолохов задавал недоуменно вопрос: «А где же мой ЦК? Где мой ЦК??»¹¹¹. Что хотел сказать Шолохов «своему ЦК», мы никогда не узнаем. Но можем предположить, эти слова были бы горькими.

Об умонастроении М. А. Шолохова, в котором он уходил из жизни, мы узнали из его бесед с сыном, записанных им вскоре после смерти отца и названных «Разговор с отцом». Эти беседы помогают глубже понять и тайну «Тихого Дона».

Шолохов говорил с сыном о вечных ценностях человеческой жизни: «Веры у людей никто и никогда отнять не сможет. Без веры человек не человек. Отними у него веру в Бога, он станет верить в царя, в закон, в вождя. <...> Высокой только должна эта вера быть. Возвышающей. Плохо, страшно, когда предмет веры мельчится. Мелкая вера — мелкий человечек. А высшие духовные ценности можно и в культ возводить. По мне, так и нужно. До́лжно»¹¹².