Тихоня в змеиной яме

— Именно, самоуверенный болван. А если кто-то еще узнает? Ну, кроме этого твоего… гарема?

Мы с Ребеккой озадаченно переглянулись.

— Дафна, это неуместное сравнение. Все, кому нужно, и так в курсе, что я сделал. И молчат, как ты видишь. Не переживай попусту, у тебя самой слишком много проблем.

Да уж, проблем у леди Гринхил действительно хватало, учитывая ту сцену, которую я наблюдала… Ей, как минимум, следовало разобраться со своими отношениями с одним конкретным мужчиной.

— Тебе не следовало обращаться к семейному наследию, Кассиус, — в итоге почти мирно сказала женщина и уселась с нами за стол. Понятливая Ребекка метнулась за еще одной чайной парой для гостьи, наверное, чтобы избежать очередного скачка ее настроения. — Ты должен понимать, насколько это опасно, и ты единственный ребенок своих родителей, если с тобой что-то случится, то прямая

Полоз закатил глаза.

— Именно это каждый раз говорит мой отец… и настаивает на скорейшей женитьбе. Леди Гринхилл ухмыльнулась.

— Каждый раз после того, как ты едва не оставляешь род без наследника. Вот женишься, произведешь на свет положенное количество Фелтонов — и можешь смело погибать в очередной авантюре. А пока, будь так любезен, кузен, выживи. Хорошо?

Повисло неловкое молчание. Фелтон бросил в мою сторону короткий, словно бы виноватый взгляд, Ребекка потупилась, полицейская обвела нас всех взглядом и изрекла:

— Ох уж эта ваша мелодрама.

Полоз в долгу не остался:

— Ну хотя бы не порнофильм.

Я чаем едва не захлебнулась после этих слов…

Черт. А ведь я об этом не думала… Точней, вот с такой точки зрения не думала. Фелтон — не просто аристократ, единственный наследник семьи, ему придется в положенное время обзавестись подходящей супругой, на роль которой я точно не гожусь, и обеспечить род наследниками. А я? Хоть бы удалось его разлюбить к тому времени.

До бала я дотянула словно в тумане, некогда было даже задуматься лишний раз: вставала — шла на занятия, возвращалась с них — Ребекка и Фелтон учили меня светским премудростям. Луна постоянно хвалила, Полоз ругался сквозь зубы, но упорно не сдавался, намереваясь превратить меня в некое подобие представительной дамы. На каждое его замечание я неизменно отвечала «Сам виноват» и парень соглашался, что действительно виноват целиком и полностью сам.

Пару раз фанатки Короля пытались устраивать мне диверсии: то вещи мои самым невероятным образом начинали тлеть (хотя нет, заклинание было, кажется, за четвертый курс), то на одежде появлялись мерзкие пятна, а однажды от меня вообще начало вонять чем-то мерзким. Проблемы решал тот, кто был в них виноват. Нет, не мои девочки, Полоз. Он провел пару разъяснительных бесед и один раз даже лично настучал на моих обидчиц преподавателям. Любить меня больше

не стали, но хотя бы гадить начали опасаться.

В общем, шансы дотянуть до бала и умереть уже на нем у меня оставались. Хотя держалась я, наверное, только потому, что ужасно хотелось посмотреть на счастливого соперника Полоза, того самого злополучного Эндрю, который получил руку Ребекки. Может, если посмотрю на него собственными глазами, удастся понять, как можно предпочесть кого-то вроде Фелтона более красивому парню.

Ребекку грядущая встреча с нареченным привела в обычно несвойственное ей нервозное состояние. Девушка металась из угла в угол, и у нее абсолютно все валилось из рук. От прежде спокойной и ясной Луны мало что осталось.

— Ты ведешь себя странно, очень странно, — сказала я Скотт накануне бала. — Неужели твой жених настолько ужасен?

Я не понимала, боялась она Эндрю или нет, но, по крайней мере, встречаться с нареченным Ребекка желанием не горела.

— Ах, нет, что ты, — с вымученной улыбкой покачала головой она. — Эндрю замечательный… Просто…

И тут в Луне проснулось совершенно не характерное для нее косноязычие. Ничего внятного о женихе сказать ей так и не удалось, хотя она несколько раз пыталась. Мне удалось понять только, что он не людоед, не чудовище… просто не Фелтон, наверное.

В день бала и Ребекка, и Полоз, и я сама занимались исключительно приготовлениями к торжествам. Что происходило с Королем, я могла только воображать, мне же довелось испытать такие косметические процедуры, которые я и в страшном сне не видела. Быть красивой женщиной — страшная мука. Результат, правда, мне нравился, и даже сильно нравился. Я стала какой-то… какой-то хрупкой, волшебной и такой красивой, что у самой дух перехватило.

Ребекка оценила мой внешний вид одобрительной улыбкой и заявила:

— Кассиусу сегодня будут завидовать все мужчины.

— Кроме моего друга Эндрю, — донеслось от двери.

Полоз подобрался незаметно. Как и всегда. Он стоял в черном смокинге, прислонившись к дверному косяку, и задумчиво оглядывал меня. По окончанию осмотра я удостоилась одобрительной улыбки и одного-единственного слова.

— Великолепна.

Похоже, по поводу моего внешнего вида Ребекка Скотт чувствовала едва ли не большую гордость, чем я сама. Ни о какой ревности и речи не было, девушка улыбалась ясно, радостно.