Тихушник (СИ)

— Это уж моя забота, все карты тебе раскрывать не буду, сам понимаешь: «что знают двое, то знает и свинья». Но обещаю — вы по делу не пойдёте, если сами не напишете явку с повинной. Думаю, вы не дураки — дальнейшую жизнь себе портить. Будете молчать — останетесь на свободе. Возможно, на следствии Махмуд расскажет о дружбе с вами, и на очных ставках будет говорить, что была договорённость о провозе товара через ваш пост, — но ему будет трудно это доказать. Ещё раз тебе объясняю — я не могу раскрывать всё, что задумал по этому делу, но, поверь, всё пройдёт нормально. Только о нашем разговоре никому не говори — даже своему отцу, а то и его привлекут, как соучастника за сокрытие преступления. Пусть останется между нами — так будет надёжнее для нас обоих. За наркотики могут голову оторвать, несмотря на погоны и на регалии, — поверь, я знаю, о чём говорю, и какие огромные деньги крутятся в этом бизнесе, и куда они ведут — до самых верхов. В нашей стране в это бесовское время всё перевернулось с ног на голову — не знаешь, откуда и от кого прилетит палка по голове. Друзьям скажешь, что я не уговорил тебя работать в нашем подразделении. Вот мои контакты — сказал я Сергею, дав ему свой номер телефона.

— Хорошо, Александр. Надеюсь на твою порядочность.

— Это всё, что осталось у меня после 16 лет службы в милиции, остального у меня нет. Даже лизать одно место у руководства за этот срок не научился, а уже через несколько месяцев на подходе звание подполковника. Менталитет не позволяет. Но думаю уволиться из органов пораньше — если уже свои же коллеги стали подставлять на каждом шагу, работать не дают, все на деньгах свихнулись. Мне иногда кажется, что окружают меня вокруг не милиционеры, а коммерсанты. У вас в ГАИ тоже не лучше — тоже имеются такие, разницы никакой нет.

— Александр, если не секрет, почему ты ещё не на должности начальника?

— А у нас все должности с начала образования нашей службы — под контролем начальника. Наш шеф — везде ставит своих людей только из своего окружения — сотрудников БХСС. Выходцев из уголовного розыска не приветствует. Был бы начальник из уголовного розыска — ставил бы своих. Так устроена система подбора кадров — не по мозгам назначают сотрудника на должность, а из близкого окружения. Одни маленькие начальники помогли шефу построить очередную дачу и гараж, другие — баню подогнали, третьи начинали вместе службу в милиции, да и у нас должностей в шестом отделе — раз-два и обчёлся, это же не райотдел и не УВД, где их десятки. Если мне и предлагали должность, то не в нашем подразделении, а в райотделах ГУВД или в УВД. Я уже весь этот дурдом прошёл, так что снова раскрывать преступления, связанные «с кражей трусов у бабки Агафьи», меня не интересует. Да и коллектив в них, как на подбор — не украсть, не покараулить. Есть, конечно, в этих подразделениях нормальные сотрудники, но редко, и служба им не в радость. У них с начальниками всегда разногласия — умных сотрудников они не любят. Я стал уже за собой замечать, что начал деградировать, работая в милиции. А если ещё лет пять в ней послужу — точно буду своих допрашивать. Такие случаи в моей службе были — некоторые оперá стали своих коллег допрашивать вместо жуликов и в автобусах приставать к гражданам, якобы те за ними следят. От физической и моральной нагрузки на организм у него происходит сбой — такое бывает, особенно у работников розыска, вот у них крышу и сносит. Не зря мы на пенсию уходим рано — нет ещё и сорокá лет, а здоровья ни у кого нет. Врачи же не дураки, что сделали нам такой маленький срок службы, — с ними не поспоришь. До 60 лет редко кто из нас, оперов, доживает. Напряжения и стрессы каждый день случаются, борьба с преступностью — это тебе не на балалайке брякать. Слава Богу, что хоть до этих годов нам небеса дают дожить.

— И какая дальнейшая их судьба?

— Судьба? Одна — увольнение из органов. Я сейчас тоже некоторых действующих сотрудников уволил бы из органов, но думаю — скоро это сделаю, — сказал я, подумав о начальнике службы безопасности УВД и его «друзьях», которые позорят офицерские погоны.

— Александр, я пошёл, а то коллеги смотрят на нас подозрительно.

— Ничего страшного — как и договорились: я тебе предлагал у нас работать, ты отказываешься. Всё. Пока. Жду от тебя звонка.

Имея уже все оперативные подходы к Махмуду, что можно было сделать в нашей оперской работе, я стал ждать весточки от Сергея. И звонок через некоторое время поступил. Сергей рассказал, что Махмуд был у них на посту и как бы невзначай сказал — мол, у его знакомого есть в хозяйстве свиньи, он для них купил дроблёнку, но она без документов, — и попросил помочь в пропуске через пост без досмотра автомашины УАЗ. Той самой, что меня интересовала. Они, конечно, согласились — ведь через пост везут металл сотнями тонн и практически весь без документов, а тут дроблёнка — мелочь, обычное измельчённое зерно, и не догадаешься, что под ней везут наркотики. Сергей назвал день и время провоза товара.