Тики Ту

Макак Иваныч услужливо кивнул и распахнул дверь, в которую тут же заглянула удивлённая чёрная морда с белой звездой во лбу. Лошадь, окинув глазами обстановку номера, остановилась взглядом на Дарьке, сидевшей верхом на барной стойке с кружкой шампанского и весело болтавшей босым ногами.

— Деточка, что всё это значит?

— Ровным счётом ничего, — улыбнулась Дарька и по-мультяшному захлопала длинными ресницами. — Просто мне стало скучно, и я решила собрать вечеринку. Кстати, Лошадь! На моём празднике пива будет немерено. И вам, Макак Иванович, доставят глюкозы с анальгином в любом количестве, в каком вы только пожелаете. Ну что, едем?

Харизматичная, волоча по полу раздутое брюхо, еле втиснулась в номер.

— Пиво и глюкоза с анальгином — это, конечно, неплохо, — ухмыльнувшись, произнесла она. — Но поясните мне, юная леди, ваши слова насчёт едем. Я не ослышалась?

Дарька отбросила кружку в сторону и резко соскочила со стойки. Подойдя вплотную к Лошади, она яростно сверкнула глазами и, чеканя каждый слог, твёрдо и с неумолимой внутренней угрозой произнесла:

— Учись слушать, животное. Сегодня ты не оракул, а средство передвижения. Ещё вопросы будут?

— Н-не-е-ет, — жалобно заржала Лошадь и в рабском почтении склонила голову. — Как прикажете, хозяйка Аль-Заббар…

Ночью Мише снилась Марина. Бывшая невеста, стоя в метро спиной вперёд на спускающемся эскалаторе, робко улыбалась, но ничего не говорила. И Агафонова это натурально взбесило. Он с яростью пнул девушку в живот, и та, кувыркаясь, как Джеки Чан, стремительно полетела вниз, вскрикивая при каждом соприкосновении со ступенями. Но вскоре исчезла из поля зрения. И декорация сменилась.

Теперь Миша стоял посреди какой-то средневековой площади, облачённый в тяжёлый грубой выделки кожаный камзол и такие же штаны. Бросив взгляд на ноги, отметил, что обут в остроносые сапоги красного цвета, в каких обычно ходят сказочные Иван-царевичи. От каменной стены одного из старых домов, окружающих площадь, отделилась фигура, которая быстрым уверенным шагом направилась в Мишину сторону. Скоро стало возможным разобрать облик незнакомца — был тот высок, статен и мускулист. Густые рыжие волосы топорщились в разные стороны, острая бородка клинышком, зелёный бархатный пиджак, подогнанный по фигуре. Подойдя ближе, мужчина поклонился и протянул Агафонову на вытянутых руках длинный меч. Отполированный, играющий бликами в лунном свете.

— О, великолепный Навигатор, предстоит тебе кровавая битва. Прими же в помощь от воинства небесного в дар сие оружие — Звенящий Панасоник, что станет тебе товарищем на все времена вплоть до исхода. Отринь любое желание, и сохранишь её душу. Сражайся насмерть, и выживешь. А решишь подумать, иди от ворот…

Рыжий продолжал нести околесицу, но Миша слов его более не слышал, потому что с высокой колокольни зазвонили в многоголосье колокола, отдававшиеся в голове острой болью…

Проснулся. И, резко откинув одеяло, сел на кровати. Старинный чёрно-золотой телефон разрывался на тумбе от звона, а похмельная башка — от боли. Не без труда дотянувшись до аппарата, трясущейся рукой поднял трубку и услышал голос секретарши:

— Алло! Вы как, Михал Михалыч?

— Да как вам сказать, Люда, чтоб никого не обидеть? Что-то случилось? — пробормотал он в трубку.

— Вы на работу-то приедете? С вами всё в порядке? — в голосе секретарши звякнула тревожная нотка.

— Да, Люд, спасибо. Почти в норме… А вот с работой… — Миша задумался. Несмотря на дикое внутреннее состояние, мозг вроде функционировал. — Давайте поступим таким образом. Вы сегодня же обзвоните всех, кому назначено на эту и следующую недели и согласуете с ними перенос на более позднее время. У меня появилась неотложная проблема, решением которой я и собираюсь заняться. Понимаете?