Тимур-завоеватель и исламский мир позднего средневековья

Предсказание, которое несмотря на давность не могло относиться к уже происшедшему событию, рассеяло последние сомнения. Теперь уже стояли под Сивасом, следовательно, вступили на землю, на которую претендовал Баязид. Часть чагатайского войска через Кайсери продвинулась к Анкаре; Тимур следовал на некотором расстоянии. Под Анкарой он узнал, что Баязид со своей армией уже близко. Тимуридские источники повествуют, что ряды чагатаидов охватывало все большее беспокойство, далее уныние; они опасались, что изнуренные лишениями дальнего похода уступят противнику на его собственной территории; однако Тимур провел ночь перед битвой в молитве и утром уверенно расположил свои войска для боя. Сведения о ходе последовавших боев противоречивы; даже точная дата неизвестна, вероятно, она выпадает на последние дни июля 1402 года. Битва закончилась сокрушительным поражением Баязида, которому не удалось подстеречь Тимура за пределами османской территории. Вместо этого он был вынужден гнаться за агрессорами, так что вступил в решающий бой с истощенными силами. Кроме того, чагатаиды внедрили многочисленных шпионов в османские войска. Им удалось уговорить дезертировать татарский контингент, который находился под командованием Баязида. Более того, чагатаиды превосходили его армию численностью38. Несомненно только то, что бегущие османские войска не смогли защитить своего султана: его окружили и взяли в плен39.

Одним ударом было уничтожено дело всей жизни аязида: самая большая часть его анатолийских завоеваний снова была потеряна, о штурме Константинополя нечего было и думать; империя оказалась в кризисе, из которого ее вывел только Мехмед II (прав. 1444-1446 и 1451-1481). Византийцы же, наоборот, могли торжествовать. Император Мануил II (прав. 1391-1425) посетил в это время важные европейские дворы, чтобы вымолить поддержку против Османов. Его наместник в Константинополе, после того как получил победную весть, послал большую сумму денег и многочисленные подарки; Тимур дал ему знать, что согласен с тем, чтобы принимать ту же самую дань, которую византийцы должны были вносить до сих пор Баязиду. Шами делает из этого поспешный вывод, что в Константинополе — подобно тому, что и в Трапезунде — согласились на введение подушной подати и тем самым, на признание мусульманского суверенитета. В этом нет ничего, кроме лести, которой Тимур, должно быть, возвышался до исполнителя самого горячего желания всех борцов за веру.

Французский король Карл VI (прав. 1380-1422), усердный вдохновитель крестового похода против Османов, потерпевшего неудачу несколько лет назад, видимо, давно возлагал надежды на того удивительного завоевателя и захотел установить с ним контакт. Теперь Тимур удостоил его ответом, который он доверил одному доминиканцу итальянского происхождения, занимавшему пост епископа Султании; Тимур победил общего врага, было написано в послании, и в остальном счастлив узнать о здоровье «великого князя» и надеется, что в будущем между обеими странами будут ездить туда и обратно купцы, деятельность которых приведет «мир к расцвету». О слишком глубоком уважении эти строчки, которые Тимур велел передать лишь через монаха, а не эмира, не говорят. И в Кастилию и Англию, в Геную и Венецию сообщил Тимур о своей победе над Баязидом. Такие подробности Шами не выболтал бы, даже если бы он их знал, если бы Тимур сам не заговорил о предосудительном заинтересованном объединении с «франками»40.

Как раз после победы над Баязидом Тимур должен был доказать на глазах у мусульман серьезность своих намерений в борьбе за веру. Он притворился, что отныне будет сражаться с «франками» за распространение ислама, как до этого делал его пленный враг. Но чагатаиды не укоренились глубоко в Малой Азии, и поэтому завоевание некоторых крепостей, например, Измира41, было не чем иным, как мимолетным обозначением притязаний, не рассчитанных на продолжительное время. Наряду с византийцами самую большую выгоду из поражения Баязида извлекли мамлюки. Опасения Ибн Хальдуна, что Осман распространит свое господство на юг, были теперь беспредметными. Но, как и в случае с Константинополем, здесь тоже отложено —

не означает отменено42 .