Тёмное трио

***

Кто-то пел песенку. Странную, незнакомую песенку на чужом языке, но знакомым голосом.

Туман заворочался. Тело не слушалось: кисельное, как медуза, выброшенная на берег, оно беспомощно переваливалось туда-сюда. Запястья жгло, будто их обвязали колючей проволокой, ресницы слиплись, словно кто-то плюнул в них жвачкой, а голова… голова гудела, как колокол.

«Тётя Аня… Алёна… Я…»

Песенка оборвалась.

– Очнулся!

Липкие, горячие пальцы схватили за подбородок, впиваясь ногтями.

– Скажите: «А-а-а»… – издевательски пропела тётя Аня, пытаясь открыть рот Тумана. Он дёрнулся, ещё не понимая и, в то же время понимая, что не должен, не может поддаться ей. Нельзя!

– Открывай! – рявкнула тётя Аня, добавив нечто забористое по-немецки, и вцепилась Туману в волосы.

Вскрикнув от боли, он приоткрыл рот – и в него тут же плеснули какое-то варево.

– Глотай, Ванюш-ш-ша… глотай, – шипя, приказала тётя Аня. – Хуже будет! Алёнке твоей хуже!

«Нет! Нет…»

Содрогнувшись всем телом, Туман проглотил, что дали. Нутро тут обожгло, словно кипятком. Из глаз Ниагарой хлынули слёзы, разлепив ресницы и вернув зрение.

Тётя Аня жадно пялилась ему в лицо. Корчась от боли, Туман видел, до чего исступленно она упивается его страданиями. Жилка, что проступила на носе, белевшем в пяти сантиметрах от его, дрожала.

«Ведьма, – медленно, мучительно проползло в мозгу. – Липкая ведьма из Пряничного домика…»

– Алёна… где… моя…

– Не здесь, придурок.

– Она… он-на…

– Жива. Пока.

Тётя Аня отодвинулась – и раздвоилась; в желудке словно заворочался морской ёж.

Встав на ноги, тётя Аня отошла к дивану, чтобы взять Алёнкин альбом с рисунками. Стоило открыть его, и изрисованные листы мёртвыми бабочками слетели на пол. Корчась, Туман упал на бок рядом с одним из них. Со зрением снова случилась беда. Как ещё объяснить то, что на рисунке восьмилетней девочки обнаружилась свастика?

«Что… что там написано?» – напряжённо сощурился Туман.

– Смерть жидам, – с удовольствием прочитала тётя Аня, подобрав рисунок. И, повернувшись к пленнику, добавила: – И русским!

Острый нос туфельки врезался Туману в рёбра. Затем – в пах. И ещё раз, по кругу.

А потом стемнело.

– Эх, Ваня, Ваня… Какой же ты червяк, – услышал Туман спустя целую вечность.

Судя по карамельному амбре, тётя Аня опять сидела рядом на корточках. Издевалась, царапая когтями подбородок.

– Сестрица-то получше будет, со стержнем. Не то, что ты.

– Вы… – просипел Туман, силясь открыть глаза. – Вы и её…

– Била? Нет. Я её любила. И люблю, – сказала тётя Аня.

– Ч-что?..

Зрение немного вернулось. Двойная тётя Аня сидела в опасной близости от него. Гадюка, готовая ужалить.

– Да, люблю. Она умница. Впитывала знания как надо. Хорошая ученица, – добавила тётя Аня, беря с пола нож. – Но своих внуков я люблю больше!

Туман вскрикнул, когда лезвие распороло ему кожу на руке. Кровь щекотно потекла, марая линолеум, и тётя Аня подставила под рану пузырёк.

– У вас… у вас же нет… – выдохнул Туман, изо всех сил пытаясь отползти.

– Внуков? Нет. Верно. Ты прав, – бесстрастно сказала тётя Аня. – Но знаешь, Ванечка… Если Бог не дал внуков… даст чёрт.

– Вы… вы сошли…

– С ума? – вновь договорила за него тётя Аня и расхохоталась. Капли её слюны брызнули Туману на щёку, и мокрое от крови лезвие плашмя прижалось к коже.

– Может быть, – прошептала тётя Аня, блестя выпученными глазами. Заговорила быстро-быстро: – А может и нет. Но я попробую. Сделаю всё как надо! И я получу, что хочу! Чего жажду! Почему кому-то – всё, а кому-то – ничего? А? А, Ваня? Почему твоей матери досталось всё?

– Ч… что – всё? – прохрипел Туман, силясь встать. – Вы – чокнутая!

Ведьмин хохот. Нож у лица, что повернулся к щеке лезвием.

– Твой отец. Ты. Алёна. Мой агнец-ангелочек… Ей всё, а мне? А мне и моей дочке?!

– Чокнутая!

Тётя Аня со смехом отвесила ему пощёчину.

– Иван-дурак! Весь в мамочку! Жаль, явился рано. Я так мечтала, чтоб она сдохла…

– В-вы?! – ахнул Туман, и двоящаяся, странно-голограммная тётя Аня ухмыльнулась.

– Дошло? Хорошие у меня конфетки, правда? С чудесным эффектом… «Берсерк», называются. Неплохо я повеселилась!

«Она травила и мучила маму. Это. Она. Травила…»

Туман рванулся, от гнева обретя силы.

– Назад!

Остриё ножа упёрлось в кадык.

– Чего удумал, Ваня?

Туман сглотнул, прожигая ведьму ненавидящим взглядом.

– Победить меня? – хихикнула тётя Аня и царапнула его горло ножом. – Нет, милый. Не получится. Скоро мне станут доступны такие силы – м-м-м…

«Силы?..» – окаменел Туман.

Тётя Аня облизала не накрашенные губы.

– Жаль, что на тебя запала Плясунья.

– Вы… Так это всё из-за Трио? – ахнул Туман.

– А не совсем дурак! – хохотнув, заметила тётя Аня и небрежно потрепала его по щеке. – Верно, верно, Ванечка… Я стану четвёртой. Я! А не та… – тётю Аню вдруг перекосило от злости, – …не та дурында, которой просто повезло! Он сказал, что я важнее! Что я избрана! Он убьёт её. Или я убью! Да, хоть бы мне позволил!..

«Безумна. Абсолютно», – подумал Туман, пытаясь сдёрнуть верёвки с запястий. Взгляд тёти Ани приобрёл отсутствующее выражение, она чуть опустила нож. Если метнуться…