Тёмное время

Внизу шарахнул оглушительный взрыв, и бой тарана о ворота прекратился. – Еще тащи сюда! Еще! – с каким-то неистовым восторгом проорал орудийщик.

– Бабаах! Бабаах! Бабаах! – с небольшими промежутками загрохотали взрывы у ворот.

– У них кровлю к чертям собачьим снесло! – прокричал восторженно пожилой лучник. – Добавьте еще туда огоньку, братцы!

– Зажигательную сюда! Ту, что с желтой полосой! – отдал команду Григорий, принимая первый снаряд с горючей начинкой.

Уже десяток стрелков работали на башне за подносчиков, и во внутрь поврежденной осадной конструкции одна за другой влетели бомбы с горючей смесью. От «черепахи» отползло несколько раненых. Вокруг нее валялись вповалку десятки посеченных и опаленных тел, а сама она чадно пылала. Теперь ливень болтов и стрел ударил по окружившим ворота отборным, защищенным броней, немецким воинам.

Забраться на стены штурмующим не дали. Лестницы скидывали, ломали их бревнами и булыжниками, а на пытающихся подняться по ним врагов сверху лились кипяток и смола. После уничтожения последнего тарана и большей части из следующих за ним немецких латников атакующие все бросили и откатились обратно к лесу.

– Ну, все. Кажись, отбились, – выдохнул Малюта, размазывая на лице кровь.

– Сотник, перевязаться бы надобно, вона как сильно струит! – побеспокоился Твердило, отложив свою огромную рогатину на бревна настила.

– Аа, – махнул тот рукой, – живой, да и ладно! Подумаешь, пол-уха стрелой срезало. Не жонихаться же! Опять старуха с косой мимо прошла. – И огляделся вокруг. – Всех раненых перевязать, обиходить и снести в лекарскую. Погибших тоже вниз, – вздохнул он, оглядывая уложенные вдоль внутренней стенки ряды тел.

* * *

– …наших полегло пять десятков и еще три человека. Раненых у нас три раза по столько, и сколько из них потом преставится, теперь только одному богу известно, – подвел итог боя на совете комендант. – Все наши нынешние потери только лишь от лучников, ибо своим числом они значительно превосходили наших. Арбалетчиков у врага было мало, и погоду в этом бою они не делали. Ну да ладно, отбились мы все же. И самое главное, не допустили неприятеля на крепостные стены и не дали ему пробить ворота. Что было бы в противном случае, я сейчас даже и думать не хочу. Хотя и надо бы, конечно, поразмыслить, ибо наперед нам теперича рассчитывать придется, как и впредь здесь осады выдерживать да хорошо подготовленные штурмы отбивать. Сами понимаете – крепость эта порубежная, врагам она здесь как кость в горле, и лезть сюда они непременно еще будут. Так что будем наперед теперь рассчитывать, что можно сделать для укрепления этой нашей твердыни. Отчет в поместье я подготовлю, и все наши мысли, как ее улучшить, тоже представлю. А вы мне все подскажете, ибо сами знаете: одна голова – хорошо, а когда их много, то гораздо лучше.

Ну ладно, далее к делам нынешним. Противник понес потери в разы больше нашего. Он лишился вчера всего наготовленного осадного припаса и, как я разумею, больше пока, без хорошей подмоги, на новый штурм не решится. Знать бы еще, что у него там с этой подмогой из Дерпта, вообще было бы хорошо. Ну а пока немцы с ливами будут зализывать раны. Бросить сейчас все под Нарвой Дитрих не захочет, человек он, как видно, спесивый, и сам же пообещал нам тут всяческие кары. А отступить ему сейчас его благородная гордыня не позволит. Ливы и рады бы к себе припуститься, да вот только их земли под себя немцами подмяты, так что они вовсе не свободны в принятии решения. Будут теперь ждать, как старший всего этого похода решит. Так что и мы ждем, братцы, и ведем свое наблюдение за противником.

Принимать решение Дитриху пришлось совсем скоро. От дальнего леса за ручьем ночью в небо ушли три сигнальные огненные стрелы, и через дюжину ударов сердца – еще три.

– Сигнал, Захар Игнатьевич! Сигнал от Кривого ручья караульные углядели! – прибежал с докладом к коменданту вестовой. – Три огненных стрелы, а потом и еще три искрами к небесам взмыли!

– Таак! А вот и Фотич с ребятками обратно пожаловал. Ну вот, теперича совсем уже хорошо стало! – улыбнулся Захар. – А Дитриху, тому и вовсе не скучно теперь будет. Пущай побегают его люди за нашими пластунами по всем окрестным болотам!

Три ночи подряд в лагерь осаждающих летели стрелы и арбалетные болты из леса. Две выделенных неприятельским командиром сотни ливов безуспешно пытались настигнуть стрелков, но все было бесполезно. На четвертую ночь к Дитриху прорвался ополовиненный по дороге отряд от рижского епископа, состоявший всего из трех сотен человек. Многие воины в нем были сильно поранены.