Типа я. Дневник суперкрутого воина

– А возьмите таких, как я. Не меня, конечно, у меня уже есть типа мама. Возьмите другого. Тех, у кого нет родителей, очень много, и им тоже не с кем ходить в кино. Иногда, конечно, мы бываем злые, но иногда хорошие тоже. Вот я хороший. Типа мама меня всегда хвалит, хоть она и не настоящая моя мама, и брат у меня не настоящий, но он тоже крутой. Он сорок раз подтягивается. Возьмите себе кого-нибудь или, еще лучше, двух или трех!

– Хорошо, – сказал он и теперь уже чуть-чуть посмеялся по-настоящему. – Может, кого-нибудь и возьмем. Чтобы было с кем ходить в кино на мультики.

– Ага. Когда возьмете, дайте от нас, – я опять протянул ему «сникерс», и на этот раз он взял. – И скажите: «От Суперкрутой команды». Это моя команда, мы так себя называем. Я в команде главный.

– Хорошо. Удачи тебе в поисках папы, «крутой и злой воЕн».

– Спасибо, и вам тоже с поисками детей.

Переговоры закончились, и я пошел обратно к команде.

– Вы сделали обмен? – сразу спросил Расул.

– Ага. Вот это было круто! Он мне говорит что-то про сейф, а я ломаю палку! А он такой говорит: «Ты такой крутой! Вот твой пакет». А я ему: «Вот твои деньги». Но он не взял деньги. Зато взял «сникерс», и у нас получился обмен. А еще у него нет детей, но я ему сказал, чтобы он взял себе других, а он сказал: «Хорошо». И вот, – я показал пакет.

– А что там?

– Старые фотки, – сказал я и сел на свое место.

Открыл пакет. Там было штук десять фотографий, и мы начали их изучать. Это были семейные фотки, всякие разные незнакомые мне люди и мама. Она была моложе, и у нее был другой цвет волос, поэтому я не сразу ее узнал. Рядом с ней на некоторых фотках стоял мужик, и мы все подумали, что это мой папа. Мы передали все фотки по кругу, потом переглянулись. Я спросил:

– А дальше что?

– Будем искать знакомых людей, – сказала Амина, и мы опять пустили по кругу фотки и пожали плечами. Знакомых не было.

– Дальше что? – спросил я.

– Будем искать знакомые места, – сказала Румина, и мы еще раз пустили по кругу фотки и опять пожали плечами. – Я покажу их маме, и ты покажи своей. – Румина начала фотографировать на телефон фотки.

– Я не могу показать своей.

– Почему?

– Она узнает маму, а потом спросит, откуда у меня эти фотки, а потом вспомнит, что я нашел твоего папу, и поймет, что теперь я ищу своего папу, и потом подумает, что я хочу уйти к папе, а я не хочу никуда уходить и вообще не хочу ни с кем быть. Я куплю себе дом и буду жить один, без новой мамы, которая всегда врет, и без старого папы, который даже не хочет узнать, как у меня дела, и который даже никогда меня не видел. А может, он, как твой папа, уже мертвый.

После этих слов я отошел, потому что подул дурацкий ветер, и мне в глаза что-то попало, и глаза стали мокрые. Всегда, когда я вспоминаю что-нибудь, дует дурацкий ветер.

– А это что? – спросила Амина и показала одну из семейных фоток. На фотографии были родители и еще несколько человек, а на обратной стороне записан адрес и год.

«У родителей. Батырая 192, 1 января, 2010»

– Это какой-то адрес.

– Едем туда! – сказал сразу я.

– У нас уже время, – сказала Румина. – Мне надо домой.

– Мне тоже, – сказал Расул.

– Давай завтра, – сказала Амина.

– Ну ладно, – согласился я, хоть мне совсем не хотелось соглашаться.

Так мы и разошлись, но я не успел дойти до дома, как понял, что я опять получил шанс его найти. Еще один адрес. А может, он сейчас там? А может, там живут люди, которые знают, где он живет. Я не мог ждать до завтра. Поэтому я опять сел в маршрутку и поехал по адресу, записанному на обратной стороне фотографии. Очередная маршрутка и очередной разговор водителя с пассажиром. На этот раз водитель был молодой, поэтому я не удивился, когда он сказал:

– Ну чё, когда там следующий бой Хабиба с этим… ну как его… ушастиком, жиесть.

– Фергюсоном?

– Да, Фергюсанам этим, – ответил он.

Я подумал, что этот водитель совсем не знает русский язык, но Крутой Али объяснил:

– Мощный акцент.

Крутой Али разбирается во всех акцентах.

– Честно говоря, не знаю, я особо не интересуюсь.

– Ва, как это?

– Ну, у меня последний год, дипломная, надо чуть на учебу надавить.

– Оставь, да, эти разговоры. Ты в Дагестане живешь и даже не болеешь за Хабу, что ли?

– Я болею и за Хабиба, и за Садулаева, и за Федора Емельяненко, но я не слежу за ними. Когда будет бой, тогда, может, посмотрю в прямом эфире, а может, в повторе. Интересно, кто выиграет, но мне не до этого сейчас.

– Вот ты, в натуре. Так-то красава, учись, жиесть, братишка, чтобы, как я, не закончить, – сказал водитель и засмеялся. Зубов у него было меньше, чем у меня попыток начать утром бегать (а я пытался шесть раз).

Они чуть-чуть помолчали, потом водитель сказал:

– Ну Емельяненко, конечно, *ругательство* не нужен. Черт *ругательство*.

– Почему?

– Русак он *ругательство*, чё еще? Бухает, наверно, без остановки.

– А это что? – пассажир указал на сигареты водителя.

– Чё?

– Сигареты.

– И чё?

– Он бухает, вы курите.

– Я и бухаю, и делаю чё по кайфу мне. И то *ругательство* его у него же во дворе, – сказал водитель и плюнул через окно.