Титан

Угроза ливня так и не воплотилась в жизнь, а температура стояла выше тридцати градусов. Жарило вплоть до захода солнца, поэтому гости оставались в купальниках и постоянно окунались в шестидесятифутовый бассейн для того, чтобы освежиться. Едва солнце скрылось за горизонтом, как тут же были включены наружные фонари, которые привлекли к себе целое облако мошкары. Взрослые гости, заправившиеся днем пивом, вином и ликерами, а также не растратившие еще свою энергию дети продолжали плескаться в бассейне, пока в девять часов вечера Ник не объявил о начале фейерверка. Честер Хилл, осознавший, что он позволил себе на этом празднике слишком много ромового пунша, в последний раз окунулся, чтобы протрезветь, затем вылез из воды, обсушился и направился по лужайке к берегу реки, где должно было проходить представление. Почти все гости уже расселись на траве, уничтожая на себе многочисленных мошек. Честер приземлился позади всех.

Не прошло и полминуты, как рядом с ним на траву опустилась Сильвия Флеминг.

Ссс-бббаннн…

Первая ракета взметнулась в небо и разорвалась там белыми и синими брызгами. Дети взревели от восторга и огласили вечернюю лужайку громом аплодисментов. Сильвия не проронила ни звука.

— Белый и синий — это цвета Йеля, — заметил Честер Хилл. Он смотрел на воду, но каждым своим нервом чувствовал близость девочки. На ней был облегающий белый купальник, подчеркивавший каждую линию ее юного тела, не вполне еще сформировавшиеся грудки… Он скосил глаза направо и посмотрел на ее длинные и стройные ноги, вытянувшиеся на траве возле него. Всего четырнадцать, а ноги взрослой женщины! Спиртное ударило ему в голову, и он с трудом подавил в себе желание протянуть руку и провести ладонью по одной из этих прелестных ножек.

— Вы заканчивали Йель? — спросила она.

— Да, выпуск 1928 года.

— Вы занимались атлетикой? У вас очень… мускулистое тело.

Ссс-бббаннн…

Вверх унеслась еще ракета, рассыпавшись дождем красных искр. И снова крики, аплодисменты. И снова Сильвия сохраняла молчание.

— Да, я играл в бейсбол и еще плавал.

— А я играю в хоккей на траве. На вашей спине сидит комар.

Он почувствовал, как его правой лопатки коснулась ее рука, смахнув комара, которого он не ощущал.

«Это безумие! — подумал он. — Черт возьми, ей всего четырнадцать!» Тем не менее он ощутил растущее напряжение в своих плавках. Это его смутило.

Ффф-ззз…

Завертелось колесо, утыканное бенгальскими огнями. Во все стороны посыпались разноцветные искры.

Ссс-бббаннн…

Еще ракета. Дети завопили от удовольствия и захлопали в ладоши.

— Папа просил передать вам, что вы остаетесь у нас ночевать, — сказала Сильвия. — У нас много пустующих комнат, и было бы просто глупо возвращаться в Олд-Лайм на ночь глядя.

— М-м… Но я не захватил зубной щетки.

— У нас целая куча зубных щеток. После фейерверка я покажу вам вашу комнату.

Он весь напрягся, когда почувствовал, как повернутая вверх ладонь Сильвии проникла ему под ляжку. Ее пальцы легонько помассировали его ляжку, потом Сильвия убрала руку.

«Господи Боже!» — обалдело думал Честер Хилл. По животу стекал пот, а плавки готовы были взорваться.

Ссс-бббаннн…

«Но ведь ей только четырнадцать!»

Идея, которая пришла ему в голову еще днем, была достаточно проста. Сильвия была красива. Определенно, она заинтересовалась им. Если он сумеет правильно разыграть свои карты, то, возможно, лет через шесть-семь ему удастся на ней жениться и стать зятем самого Ника Флеминга! Может, Сильвия как раз и является той богатой наследницей, о которой он мечтал в Пеле.

Но Сильвия что-то уж очень торопит события…

— Мой брат Чарльз — избалованное отродье, — тоном констатации факта сказала Сильвия часом позже. Фейерверк благополучно завершился, и гости стали разъезжаться по домам. Сильвия вела Честера Хилла по лестнице на второй этаж. Вдоль всей лестницы на стене висели картины. Оба все еще были в купальных костюмах.

— По-моему, некрасиво говорить подобные вещи о родном брате, — сказал Честер, который чувствовал скованность оттого, что приходилось сдерживать свое возбуждение. Сильвия поднималась первой, Честер шел за ней и не мог оторвать глаз от ее маленькой попки. Мысленно он приказывал себе: «Берегись! Ты на минном поле!» Но ничего поделать с собой не мог.

— Чарльз плохой брат, — ответила она.

— А мне он, наоборот, показался очень милым.

— Да, на людях он всегда пай-мальчик. А по-моему, он потенциальный убийца.

Она прыснула, а Честер подумал, что у девочки своеобразное чувство юмора.