Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Самый богатый человек в мире не отказался от бережливых привычек детства, сделавших его уникумом американской коммерции. Однажды в Ормонд-Бич он изучал горящий камин, потом повернулся к дворецкому Майклу и спросил: «Какой длины хворост?» «Четырнадцать дюймов (ок. 35 см), – ответил Майкл. «Как ты думаешь, они будут гореть так же хорошо, если их резать по двенадцать дюймов (ок. 30 см)?» Майкл согласился, что это возможно. «Тогда в следующий раз, когда будут пилить дрова, пусть сделают по двенадцать дюймов»¹. Так как двенадцать дюймов дали достаточно света и тепла при меньших расходах, в домашнем хозяйстве это стало новым стандартом. Прижимистость глубоко укоренилась. В одно Рождество он обрадовался, когда сын подарил ему две дюжины мячиков для гольфа и несколько чернильных ручек – именно так он представлял чудесные практичные подарки.

Рокфеллер теперь жил так долго и стал таким знаменитым, что ряд предприимчивых лиц желали нажиться на его славе. В 1930 году Сара С. Деннен, секретарь Торговой палаты Кони-Айленд в Бруклине, Нью-Йорк, нашла дом в Ричфорде, где родился титан. Теперь ветер дул сквозь щели шатающегося дощатого сооружения. Женщине привиделись неожиданные богатства: она разберет дом и отправит его на Кони-Айленд, где около пяти миллионов посетителей за деньги будут посещать новое место поклонения американского капитализма. Сжимаясь при этой мысли, Рокфеллер предпринял легальные шаги, чтобы остановить извлечение прибыли из своего имени. После того как Деннен купила и разобрала строение, адвокаты Рокфеллера обратились к местным властям и властям штата, чтобы не дать перевозить дом по общественным магистралям; груда пронумерованных досок доехала только до Бингемптона.

Во время бума на Уолл-стрит в 1920-х годов Рокфеллер испытывал виноватое возбуждение, играя на бирже, несмотря на упреки Младшего. Если сын присутствовал, когда кто-то упоминал его торги, Рокфеллер, как нашкодивший ребенок, менял тему. Если рынок рос, он радостно раздавал долларовые банкноты, как дивиденды. После завтрака он часто объявлял: «Ну, посмотрим, что я могу сделать, чтобы побороть нищету», – затем торопился в кабинет, чтобы получить свежие цены по телефону или телеграфу²

. Когда рынок либо падал, либо взмывал, посланник находил Рокфеллера на поле для гольфа и передавал сложенный листок с ценами акций. Кроме наличных, железнодорожных ценных бумаг, облигаций США и займов Уолл-стрит, Рокфеллер хранил большинство своих денег в компаниях «Стандард Ойл» и мог назвать точное количество акций, которое он держал в каждой из компаний, даже если цифра была пятизначной.

Неравнодушный к старым привычкам, Рокфеллер продолжал торги, покупая каждый раз, когда акции падали на одну восьмую пункта и продавая при каждом подъеме на восьмую пункта. Оставив почти все деньги Младшему, он часто занимал до двадцати миллионов долларов на эти трансакции и иногда выпрашивал взаймы у сына. «Джон, – сказал он ему однажды. – Я внимательно следил за рынком. Думаю, если бы у меня было немного денег, я мог бы использовать их и сделать больше. Как ты думаешь, ты не мог бы мне одолжить несколько сотен тысяч долларов?» «Отец, – усмехнулся Младший, – ты уверен, что достаточно взрослый, чтобы мудро ими распорядиться?»³

Рокфеллеры неплохо преуспели на шумном рынке бурных двадцатых. Когда рынок взлетел, Младший более чем вдвое увеличил полученные четыреста пятьдесят миллионов долларов, и его активы достигли отметки в миллиард долларов. Обрушение рынка в октябре 1929 года застало Рокфеллеров врасплох. Айви Ли убедил Младшего, что для общества было бы ценно успокаивающие заявления от его отца. Купив миллион акций «Стандард Ойл, Нью-Джерси», Рокфеллер выпустил пресс-релиз, написанный Ли: «В эти дни многие отчаялись. За девяносто лет моей жизни депрессии приходили и уходили. Процветание всегда возвращалось и вернется снова». В заключение он сказал: «Веря, что в целом страна платежеспособна, мой сын и я последние несколько дней покупали простые акции»⁴. Когда комедийному актеру Эдди Кантору сообщили, что Рокфеллеры возобновили покупки акций, он ответил остротой: «Конечно, у кого еще остались деньги?»⁵

После краха Младший и Том Дебевуаз беспокоились о финансовом здоровье «Эквитабл траст», который с 1911 года работал под контролем Рокфеллера. Они выдернули брата Эбби, Уинтропа Олдрича, из юридической фирмы «Мёррей, Олдрич и Уэбб» и поставили его во главе «Эквитабл». Через несколько месяцев Олдрич организовал слияние с «Чейз нэшнл» и появился крупнейший в мире банк, который с тех пор называли «Рокфеллеровским банком» – хотя потомки Джеймса Стиллмана и Уильяма Рокфеллера руководили соперничающим Национальным городским банком. Через несколько лет Олдрич объединил свою старую юридическую фирму с фирмой Берта Милбэнка (старого друга Младшего по Брауну), создавая компанию, сегодня известную как «Милбэнк, Твид, Хэдли энд Мак-Клой», которая будет ассоциироваться с Рокфеллерами.