Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Рекордный штраф дал Рокфеллеру возможность устроить представление характерного для него самообладания. Он играл в гольф двумя парами в Кливленде, и тут на поле прибежал посыльный, сжимая в руках желтый конверт. Рокфеллер забрал его, дал мальчику десять центов и прочитал приговор, даже не моргнув. Наконец он положил сообщение в карман и сказал партнерам по гольфу: «Итак, продолжим, джентльмены?»¹³ Затем он послал мяч великолепным ударом ярдов на сто шестьдесят (ок. 146 м). Поначалу никто не осмеливался задать вопрос, потом один человек набрался храбрости: «Сколько?» «Двадцать девять миллионов двести сорок тысяч, максимальный штраф, полагаю, – хладнокровно ответил Рокфеллер и, показав на «ти», добавил: Ваш удар, джентльмены»¹⁴

. По всем рассказам Рокфеллер был в тот день в великолепной форме и завершил девять лунок за пятьдесят три удара, его лучший результат. На следующий день одна из кливлендских газет сообщила относительно инцидента: «Ни выражением лица, ни жестом не показал основатель «Стандард», что он может быть расстроен или разгневан приговором, вынесенным в Чикаго»¹⁵.

Разумеется, за бесстрастностью Рокфеллера крылась глубокая ярость. Штраф Лэндиса поддерживал тезис, что империя «Стандард Ойл» выросла, основываясь на неэтичных, даже незаконных скидках, а не на деловых качествах ее создателей. До конца дня Рокфеллер выступил с заявлением, укоряя суд: «В отношении компании проявлена великая несправедливость. Это происходит из незнания, как создавалось большое дело. Все эти годы никому не было известно, да никто и не интересовался, как оно возникло»¹⁶

. Гейтс, углядев влияние Тедди Рузвельта, написал Рокфеллеру, что утратил восхищение перед этим человеком и надеется, что «этот поразительный и безрассудный грабеж и разбой под видом закона заставят коммерсантов и умных людей нашей страны очнуться и увидеть, к какой пропасти мы катимся»¹⁷.

В какой-то момент во время той знаменитой игры в гольф 3 августа 1907 года Рокфеллер заметил: «Судья Лэндис умрет гораздо раньше, чем будет выплачен штраф», – и предсказание оказалось верным¹⁸

. Он редко так резко высказывался на публике. Многие наблюдатели сочли штраф Лэндиса политическим заявлением и пропагандистским трюком, а не здравой юриспруденцией. В июле 1908 года федеральный апелляционный суд не только отменил штраф, но и объявил строгий выговор судье Лэндису за то, что тот посчитал каждую партию нефти как отдельное преступление. Судья Питер С. Гросскап, назвав действия Лэндиса «злоупотреблением права на судейское усмотрение», распорядился провести повторные слушания, в ходе которых «Стандард Ойл» была признана невиновной¹⁹. Тедди Рузвельт был вне себя от ярости. Штраф Лэндиса он считал чрезмерным, но сам процесс справедливым. Через день после того как штраф отменили, Рузвельт заявил, что правительство будет вновь преследовать «Стандард Ойл» за пользование скидками, так как «не вызывает абсолютно никаких вопросов, ни вина ответчика, ни, в особенности, тяжесть преступления». Разочарованный, он сказал с ноткой помпезности, что решение «наносит ущерб делу цивилизации»²⁰

.

* * *

К началу осени 1907 года многие прорицатели с Уолл-стрит говорили о диком спаде на финансовых рынках в ответ на штраф Лэндиса и антимонопольные иски. «Нельзя, чтобы эти преследования деловых интересов продолжались всегда, – предупредил Старший сына в конце августа. – Иначе нам следует готовиться к катастрофическим последствиям для нашего коммерческого устройства. Я полагаю, нам стоит увеличить запасы денег за счет дохода»²¹. Через неделю после штрафа Лэндиса акции «Стандард Ойл» спустились с пятисот до четырехсот двадцати одного, приведя к падению фондовой биржи.

Критики, нацеленные на реформы, решили, что к панике привело неправильное поведение самого делового братства. Несколько лет фондовая биржа без особых усилий держалась на притоке легких денег, низких процентных ставок и сумасшедших спекуляций на акциях меди, горного дела и железных дорог. К этой эйфории продажи акций подгоняли нездоровые компании, а инвесторы жадно поглощали разводненный капитал. Среди самых серьезных спекулянтов были тресты, пользующиеся лазейками в законе для крупных спекуляций на бирже, одновременно предоставлявшие чрезмерные кредиты под залог ценных бумаг. Рокфеллер честил «эпоху чрезмерной уверенности и спекуляции», которая приведет к серьезной очистительной реакции²².