Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Все интервью Рокфеллер настаивал, что совместная работа торжествует над конкуренцией в американской жизни – что может показаться странным после принятия антимонопольного закона Клейтона в 1914 году, запрещавшего несправедливые торговые методы, такие, например, как соединенное директорство, и после создания в 1915 году Федеральной торговой комиссии, выявлявшей антиконкурентные меры и закреплявшей конкуренцию как главный принцип американской экономики. Но совершенно не похоже, что Рокфеллер поддался самообману, следует вспомнить, что интервью Инглиса началось вскоре после вступления Соединенных Штатов в Первую мировую войну. Отказавшись от своей антимонопольной политики, правительство убеждало компании «Стандард Ойл» объединить усилия, и Рокфеллер ликовал, что «Правительство само пришло к взгляду, [которого руководители «Стандард Ойл»] придерживались все эти годы, и, невзирая на закон Шермана и все разговоры другой стороны, правительство само пошло дальше, чем мечтали все эти организации»³². В феврале 1918 года для координации поставок нефти была создана Межсоюзническая нефтяная конференция, и «Стандард Ойл, Нью-Джерси», обеспечившая четверть всех потребностей союзников в нефти, работала близко со своим соперником, «Роял Датч/Шелл». Стратегическое значение нефти теперь признали во всем мире, и восемьдесят процентов нефти шло от американских компаний. Лорд Керзон, член Военного кабинета Британии, на послевоенном ужине в Лондоне поднялся и заявил: «Союзники приплыли к победе на волнах нефти», – и Рокфеллер ликовал, уверенный, что его собственная работа первопроходца в этой сфере стала материальным вкладом в победу

³³. В общей сложности Рокфеллер выделил семьдесят миллионов долларов на войну, в том числе двадцать два миллиона долларов из Фонда Рокфеллера на спасение бельгийцев от голода после немецкой оккупации, и его щедрость вызвала громкие восхваления от когда-то настороженной публики. Для Рокфеллера поражение Германии означало ни больше, ни меньше, чем окончательное благословение Богом «Стандард Ойл». «Должно быть, Провидение управляло этим скоплением великих фондов, использованных с такой заметной выгодой, чтобы помочь освободить мир от уз самоуправства военной власти, которое угрожало сокрушить свободу всего человечества»³⁴

.

Поэтому общий фон, на котором проходило интервью Инглиса, должно быть, укрепил уверенность Рокфеллера в его собственной правоте. Пока Инглис осиливал Ллойда и Тарбелл, Рокфеллер придирался ко многим ошибкам, но многие отрывки слушал в тишине, признавая их правоту. Он как будто был неспособен произносить имена Ллойд и Тарбелл и насмешливо ссылался на «выдающегося историка» или пользовался иным пренебрежительным метафорическим образом. Ллойда он считал безрассудным, истеричным и неточным. «Тарбелл гораздо более опасна, – сказал он. – Она действует под предлогом справедливости, беспристрастности, и под этим предлогом проталкивает в свою «историю» все злые и пристрастные вещи»³⁵. Он во многом отвечал на ее обвинения личными нападками, изобилующими примерами мужского шовинизма. «Как некоторые женщины, она искажает факты, выдает за факты то, что, как она знает, не является правдой, и совершенно пренебрегает разумом»

³⁶. Поначалу Рокфеллер отметил, что Тарбелл хвалит его и создает достоверность последующей критики, но позже ему пришлось признать, что ее объективность – это не просто поза. «Ну и ну, меня все время поражает ее манера! – воскликнул он в какой-то момент. – В нем так много благоприятного для «Стандард Ойл компани». При всех ее предубеждениях… и правда удивительно, что она готова говорить так благожелательно и отдавать должное «Стандард Ойл» и ее руководителям»³⁷

. Без самых ничтожных доказательств он пришел к нелепому вымыслу, что Ида Тарбелл теперь мучается от чувства вины за то, что оклеветала его. «И если только она могла бы заставить публику забыть свои слова и то, с каким ядом она их произнесла, разве не жила бы она более мирной жизнью и не умерла бы более мирной смертью? Мир ее праху!»³⁸