Титаны Возрождения. Леонардо и Микеланджело

Видимо, именно об этом визите Микеланджело писал 1 февраля 1507 г. брату Буонаррото: «Сообщаю тебе, что в пятницу вечером, в 12-м часу, папа Юлий пришел в дом, где находится моя мастерская; он пробыл у меня около получаса и смотрел, как я работаю. Потом он благословил меня и ушел, высказав свое одобрение по поводу того, что я делаю»[286]. Однако работа затянулась, так как возникли затруднения с отливкой статуи, которую не удалось осуществить за один раз. «Знай, что гораздо больше, чем вы, мечтаю о моем скором возвращении (во Флоренцию. –

Д.Б.), ибо я живу здесь, перенося величайшие невзгоды и крайнее утомление; и ничем другим не занят, как только работой и днем и ночью. Я терпел и терплю столько трудностей, что, если бы мне пришлось делать заново другую [статую], я не поверил бы, что мне на это хватит жизни, так как это было величайшее предприятие; и попади оно в руки другому человеку, он бы в нем увяз. Однако я полагаю, что молитвы некоторых людей мне помогли и поддержали мое здоровье. Ведь это противоречило мнению всей Болоньи, что я ее [статую] когда-нибудь закончу: ведь и после того, как она была отлита, и еще раньше, не было никого, кто поверил бы, что я ее когда-либо отолью», – признался Микеланджело в письме Буонаррото 10 ноября того же года[287]

. Статуя Юлия II была установлена на фасаде болонской церкви Сан Петронио в феврале 1508 г., но уже в 1511 г. разрушена во время восстания, а ее обломки переплавлены в пушку, изготовленную для герцога Феррары Альфонсо I д’Эсте (1505–1534).

Когда Микеланджело в 1508 г. вернулся в Рим, Юлий II заставил его приступить к росписи капеллы, поручив устройство строительных лесов Браманте, который пробил свод, прикрепив их к потолку. Микеланджело при виде этого пришел в ужас, поняв, как пишет Вазари, что Браманте «либо небольшой мастер своего дела, либо небольшой его друг». Дело дошло до разбирательства в присутствии папы, который позволил Микеланджело возвести леса так, чтобы они не касались стен[288]. Так как прежде стену капеллы расписывали Сандро Боттичелли, Давид Гирландайо, Пьетро Перуджино и другие живописцы, Микеланджело столкнулся с определенными ограничениями, поскольку его предшественники членили пространство капеллы не от входа, а от алтаря. «Там начинались истории Моисея и Христа таким образом, что, шагая по капелле, можно было последовательно прочитать эти сюжеты. Микеланджело добавил еще один, третий цикл, который начинается от

Сотворения мира у алтарной стены и заканчивается Опьянением Ноя

у противоположной. Так, на алтарной стене видны начало и главные сцены библейского рассказа, но от входной стены они читаются против хронологического развития событий. Такой несколько необычный аспект в ходе работы привел к тому, что мастер ведет зрителя не от начала – от Сотворения мира к последующим эпизодам, а наоборот; таким образом его фигуры по ходу движения к алтарю выигрывают пластически», – отмечали Г. Бартц и Э. Кёниг[289].

Масштаб порученной Микеланджело работы был огромным, поэтому он «был вынужден решиться на то, чтобы обратиться за чужой помощью», но когда прибыла группа художников из Флоренции (в которую входил и Франческо Граначчи), образцы их работ не понравились Микеланджело. Увидев, «как далеки их старания от его желаний, и не получив никакого удовлетворения, как-то утром он решился сбить все ими написанное и, запершись в капелле, перестал их впускать туда и принимать у себя дома». Микеланджело сам стал писать фигуры, постоянно запрокидывая голову вверх, из-за чего испортил зрение, так что «несколько месяцев не мог читать написанное и рассматривать рисунки иначе как снизу вверх», – писал Вазари[290]. Позднее он все же нанял помощников, которые продолжали работу в его отсутствие. Не смог он обойтись и без помощи коллег, так как, закончив фреску с изображением Всемирного потопа, заметил, что из-за использованного раствора извести она стала покрываться плесенью, ликвидировать которую по поручению папы ему помог Джулиано да Сангалло, хотя Микеланджело был готов отказаться от продолжения работы.