Тито и товарищи

Телеграмму от 29 ноября 1942 г., сообщавшую «Деду» о работе I сессии АВНОЮ, Тито, как и раньше, когда он еще был агентом Коминтерна, подписал псевдонимом «Вальтер». Тон, в котором была написана телеграмма, не остался незамеченным Сталиным, ведь Тито решительно подчеркнул, что теперь у партизанского движения есть своя армия, народное представительство и территория и что оно развилось в зрелый организм, имеющий собственную политическую волю и амбиции. Хотя одновременно Сталин получил и другую телеграмму с сессии АВНОЮ, превозносившую «великого военачальника и организатора победы свободолюбивых народов над фашизмом», ситуация в партизанском лагере его беспокоила, он по-прежнему считал, что югославские коммунисты должны были проявить предупредительность по отношению к Западу и не списывать со счетов королевское правительство в эмиграции. В этом плане характерно, что Коммунистический Интернационал опубликовал сообщение о I сессии АВНОЮ вместе с сообщением об Антифашистской конференции женщин, как будто речь шла о равнозначных событиях[548]. Такая позиция вызвала у Тито чувства «отпора и депрессии», но он не отказался от проведения запланированной политической линии

[549]. Об этом свидетельствовало и то, что на освобожденной территории началось формирование государственного аппарата, и то, как изменился образ жизни Тито – именно во время Бихачской республики он стал вести себя как настоящий глава государства. Он жил в замке в Боснийском Петровце, окружил себя выдающимися интеллектуалами и стал создавать культ собственной личности, мало отличавшийся от сталинского. Бранка Савич, шифровальщица Верховного штаба, подменявшая на работе своего мужа Павла, позже вспоминала: «Мне кажется, что товарищ Тито в то время изменился, точнее, изменились его положение и обязанности. Он уже был не только человеком, возглавлявшим армию и военные операции, и не только руководителем Партии, он стал человеком, созидающим государство. Вся атмосфера вокруг него была такой, государственной по содержанию разговоров <…>»[550]. Прославленный скульптор Антун Августинчич, который сначала изваял бюст Павелича, а потом присоединился к партизанам, утверждал: «В 1943 г. я заметил, что ему стало казаться всё более важным, чтобы его одежда была чистой и поглаженной, и он держался прямо, как свеча, даже тогда, когда смертельно уставал. <…> Думаю, что в нем подсознательно развилась потребность стать воплощением гордости своей оборванной, измученной армии и рабочего люда в целом»[551]

. Эти тенденции в последующие месяцы еще больше усилились. В 1944 г. партийные пропагандисты получили указание: говоря в своих статьях о московском «отце народов», они всегда должны упоминать и о Тито. Нельзя сказать, что он не осознавал своей значительности и не ценил привилегий, которые давало его положение[552]. Сталин в то время часто говорил о «честных дураках с Балкан»[553]. Не просчитался ли он относительно Тито?

Раскрытие личности Тито

Сессия АВНОЮ в Бихаче имела и другие последствия. На одном из торжеств Тито сфотографировали. Газета КПЮ Borba 6 декабря 1942 г. опубликовала его фотографию с пояснением, что он является верховным главнокомандующим народно-освободительной армии Югославии (НОАЮ). Через несколько дней экземпляр газеты получил капитан немецкой разведывательной службы в Сараеве, который вместе с коллегами из Загреба и Белграда всё еще пытался установить идентичность Тито. Он послал фотографию в обе столицы, где расследование продолжилось с привлечением материалов довоенных досье[554]

. Затянулось оно до февраля 1943 г. О том, насколько запутанным было это дело, свидетельствует донесение особого отделения полиции администрации г. Белград от 6 декабря 1942 г. В нем говорится, что все предыдущие попытки раскрыть таинственную личность «предводителя коммунистов Тито» не увенчались успехом. Некоторые сведения о нем и его роли в партизанском Главном штабе в Ужице сообщил на допросе д-р Курт Леви. Имелась определенная информация, позволяющая предположить, что на самом деле Тито – это еврей Моше Пияде. Но эта гипотеза отпала, поскольку д-р Леви дал совершенно другое описание «Тито». Наверняка можно было сказать следующее: он как коммунист был осужден на много лет тюремного заключения; он не является сербом, не знаком с обстановкой в Белграде, но знает ситуацию в Сербии. Он – человек высококультурный и образованный. Бывал за рубежом и в Советском Союзе. Начиная со второй половины 1939 г. публиковал воинственные статьи в газете Proleter, сначала подписывал их «Y», потом «T-t» и наконец – «Тitо»[555].